Матери

Пока он спал, ему под дверь подсунули белый конверт. Это было письмо от Джулии. В нем она объясняла, что решила рано утром уехать в Топику и не знает, когда вернется, если вернется вообще. Она сожалела, что ей не хватило смелости сказать ему об этом вчера вечером, но она с нестерпимой болью поняла: ей необходимо находиться рядом с дочкой. А еще она добавила, что первое время собирается жить у подруги и всем сердцем надеется, что у него все будет хорошо. В заключение она просила его не обижаться на нее и упорно стремиться к намеченным целям.

Какое-то время Томми сидел неподвижно с письмом в руке.

Затем он вскочил, выбежал в коридор и принялся стучать ногой в дверь к Джулии, выкрикивая ее имя.

Это не укладывалось у него в голове. Она не могла с ним так поступить.

В бешеной ярости он собрался с силами и одним ударом вышиб дверь. Комната была пуста. Джулия действительно уехала. И бросила его.

Услышав шум, администратор влетел в номер и, схватив Томми за футболку, крикнул, что вызовет полицию. Томми вырвался, вернулся в свой номер, засунул в рюкзак свои вещи и со слезами на глазах бросился вниз по лестнице на улицу.

Администратор, следовавший за ним, точно тень, в истерике остановился у выхода и, чертыхаясь, набрал на смартфоне номер полицейского участка. Томми бежал со всех ног и остановился только через полсотни метров, столкнувшись лицом к лицу с тем, кто возник из прошлого и уже не собирался его отпускать.

Грэм

Грэм Хьюитт провел кончиком сигареты по своей голой груди, оставив на ней теплый пепельный след. При этом он напевал «Way To Blue» вместе с Ником Дрейком, как раз звучавшим по радио. Эта грустная песня, подобно всем другим, которые он слушал последнее время, снова напомнила ему об Эмбер.

Он уже три дня не давал ей о себе знать, и все это время душа его угасала от проникшего в его кровь яда, который умерщвлял и его плоть.

О том, что случилось с Синди, Эмбер узнала от своих родителей на следующий день после прилета в Нью-Йорк. Сначала она очень удивилась, что Грэм ничего ей не сказал, а потом, невзирая на расстояние, постаралась сделать все возможное, чтобы помочь ему пройти через это испытание. Когда они в последний раз говорили по телефону, Эмбер повторила, что хочет вернуться в Канзас, чтобы его поддержать, но Грэм не согласился, попросив ее не беспокоиться о нем, поскольку, объяснил он, она должна прежде всего думать о себе. И все же он не смог пойти до конца и сказать, что теперь ей придется поставить крест на их совместных планах. Равно как и на нем.

Между тем в глубине души он думал совсем иначе: на самом деле ему хотелось одного – прожить каждую минуту своей жизни рядом с ней.

Было всего девять утра. Грэм вышел в коридор и приоткрыл дверь в комнату Синди. Сестренка лежала на боку – спиной к нему. Грэм понял: она уже проснулась, поскольку водила пальцами по стене. Однако он не осмелился дать ей знать, что он здесь, рядом. Вместо этого он спустился вниз, на кухню, и налил себе большой стакан апельсинового сока.

Мать трудилась в саду – поливала цветник рядом с огородом. Грэм подошел к ней. Ему совершенно не хотелось говорить ей, что он так и не узнал, где сейчас мог находиться Томми.

За последние дни Грэм сбился с ног, пока искал брата. Он не мог взять в толк, каким образом тому удалось так долго продержаться в одиночку. Но должен же он был где-то обретаться и смотреть на это же небо, отчаянно голубое.

Думал ли Томми хотя бы иногда о нем, о них?

Не в силах справиться с ситуацией, оказавшейся ему неподвластной, Грэм боялся, что чего-то не сделал, что Томми уже мертв, что его труп, возможно, гниет бог весь где, что никому до него нет никакого дела и что его даже некому предать земле.

Если брат так и не объявится, мать этого не переживет.

А если когда-нибудь вернется, то это будет уже совсем не тот Томми, которого он знал.

Услышав за спиной шаги, Норма обернулась и обняла Грэма.

– Я так рада видеть тебя, родной! Когда же ты вернулся?

– Вчера вечером. Мне не хотелось тебя будить.

– В самом деле, я рано легла спать. А кто тебя привез?

– Я взял машину Эмбер, она разрешила мне ею пользоваться какое-то время, пока за ней не приедут ее родители.

– Хоть бы предупредил, а то я переволновалась, потому что никак не могла до тебя дозвониться.

– Мне очень жаль, но я не включал телефон с позавчерашнего дня.

– Ладно, главное – ты вернулся. Хочешь кофе? Пока он еще горячий.

– Да, с удовольствием, – сказал он, усаживаясь за садовый стол.

Норма ушла на кухню и вскоре вернулась с парой дымящихся чашек, а также утренней газетой, которую она тут же разложила перед собой.

– На ланч я запеку цыпленка – пальчики оближешь. А то у тебя такой вид, будто ты в последнее время святым духом питался.

Да уж, мама, просто мне все как-то было не до того.

Словно прочитав его мысли, Норма, смущенно улыбнувшись, принялась листать газету и вскоре остановилась на одной из полос, вдруг сникнув.

– Что с тобой? – осведомился Грэм, пригубив кофе.