Материалы к альтернативной биографии

   Джозеф, только войдя, тут же занялся брошенным платьем: вдел в него деревянные плечики на крючке и повесил на гардину сушиться; рубашку аккуратно сложил, всё время бормоча при этом упрёки ленивой негритянке, беззаботно сидящей на краю сундука в пунцовом и раззолоченном туалете приволжской купеческой дочери, в высоком круглом кокошнике, из-под которого на покатый чёрный лоб свисала длинная жемчужная сетка. Это было чудно и красиво. Девочка-дикарка стала похожа на древнего идола, усыпанного драгоценностями, и до бухтения слуги ей не было никакого дела.

   - Вам нравится, сударыня, здесь? - спросил я, тщетно стараясь говорить непринуждённо.

   Леди отложила зеркало, приняла грациозную светскую позу и ответила с улыбкой:

   - Да, благодарю вас.

   Признаться, такого отзыва я менее всего ждал - настолько я привык к тому, что все вокруг беснуются.

   - Здесь всё стилизовано под русский обиход, - радостно продолжил я, - Хозяин устроил меня в эту комнату, узнав, что я из России.

   - Да, предупредительно. Он, видимо, любезный человек.

   - Я не успел с ним коротко познакомиться.

   - То есть близко?

   - Да-да. Извините, у меня не очень хороший английский.

   - Ну, что вы! Вы отлично изъясняетесь...

   - Спасибо. ... А что означает эта литера на вашей груди?

   Стало тихо, только листья трепетали за окном, и гром рычал, как тигр. За спиной своей леди Джозеф беззвучно хлопнул пятернёй по зажмуренным глазам, а госпожа его вскочила,... снова села, стиснула в кулаке подол и наконец промолвила:

   - В Америке принуждают носить такие нашивки неверных жён...

   Меня охватили мучительный стыд за свой вопрос и жалость к этой гордой женщине, обречённой на позор, от которого она бежала через океан, но видимо в самой её душе поселилось неизбывное раскаяние, заставляющее несчастную и на чужбине носить знак своего преступления. Увы! Талантливая личность никогда не может жить в рамках каких-либо традиций, и строжайшая наука - математика - не могла смирить безудержного сердца... Но кто был он? Почтенный наставник? Или молодой студент?... А что же муж? Неужто прогнал её!?...

   - Я как бы выражаю этим протест против такого рода глупостей, - закончила собеседница, обрушив разом мои домыслы; я вздохнул - не знаю, облегчённо или же разочарованно - и произнёс:

   - Это смело и великодушно с вашей стороны.

   - Да ничего подобного! Мне давно пора вытравить из себя послушную дочку и жить своим умом!... Ах, бедная мама! Она была достойна своей репутации благоразумной женщины, пока... Впрочем, принимая в расчет её брачный выбор...

   - С чем-чем, а уж с замужеством ваша матушка не прогадала, - вмешался Джозеф довольно дерзко, словно одёргивая хозяйку, чем заслужил её яростный приказ:

   - Засуньте себе в рот подушку и катитесь за дверь, если до сих пор не научились по-человечески себя вести в нормальном обществе и не выкинули из головы всю эту ахинею!...

   Но слуга, задетый за живое, не сдался и пустился в препирательства:

   - Уж если в ком какая блажь и засела, так не во мне одном, миледи, если понимаете...

   - В отличие от вас, добровольно напичкавшегося всякой чушью, я такой родилась, и моей вины тут нет!

   - А всё ж не повод валить с больной головы на здоровую!

   - Проплеслые прибаутки! Я за всю жизнь ещё не встретила ни одной здоровой головы! ни половины здоровой головы!...

   - Тем более нечего,... - уже мягче и вдруг просветлев лицом, повторил Джозеф.

   - Нечего встревать в чужие разговоры!

   - Извиняйте, мэм, - камердинер шутовато поклонился.

   - О чём это мы? - спросила меня вспыльчивая леди.

   - О вашей матушке...

   - Ну, да. Брак, конечно, - вообще дикость, но нужно же среди этого культурного маразма питать в себе зерно рациональности и видеть вещи как они есть, а не тешиться скороспелыми мнениями и не плыть по течению! Если бы меня спросили, что свело этих двоих, я бы сказала: тот животный закон, что управляет продолжением рода папуасов, когда автоматически случаются самый завидный жених и самая выгодная невеста своей весны.

   - А не будь того, не было бы сейчас и никакой вашей светлости,... - заметил Джозеф.

   - Вы опять со своими дуростями! Думаете, я рада своей жизни!?

   - Знамо - нет, - кивнул слуга, - Но ведь без вас и Кембридж бы зарос быльём, и в тутошней Сорбонне вас на руках носют...

   - А родная мать считает меня сумасшедшей!...

   - Это она об вас заботится.

   - Если б она заботилась обо мне, то не откровенничала бы со всякими мошенницами, которые потом распускают сплетни, делая таким образом литературную карьеру, а потом ещё донимают нас чем-то очень похожим на шантаж! Возвращаясь к вашему вопросу о моей красной букве, - пламенная лектриса глянула на меня, - Это одна из множества причуд одной свихнувшейся американки, считающей себя борицей за что-то там прогрессивное. Она ухитрилась вытянуть из моей матери некоторые неопубликованные факты её приватной жизни, то есть даже не её, а её венценосного супруга...

   - Царство ему Небесное! - внушительно вставил Джозеф.