Материалы сайта Savetibet.ru

– Но, Ваше Святейшество, вы же понимаете, что будущие поколения могут спросить: «Что сделали наши предшественники? У них был шанс что-то изменить, но они его не использовали». И тогда бы ход истории изменился. Во время польских восстаний погибло много народа, зато теперь наше государство стало независимым.

– Я не думаю, что Польша приобрела независимость только благодаря гибели ее граждан! Полагаю, были также и другие причины. Если бы Страна Советов существовала до сих пор, то она бы по-прежнему продолжала оказывать давление на Польшу. Определяющими факторами явились не только жизни поляков, боровшихся за свободу, но во многом падение Берлинской Стены и развал Советского Союза. С точки зрения буддизма или если смотреть на мир реалистично, то все взаимосвязано, взаимозависимо. Так что сложно делать какие-либо заключения...

Вы были в местечке Литханг. Наверняка старики вам рассказывали: где-то в 1956-м там началось открытое восстание, сперва в Литханге, затем в прочих областях Кхама, следом в 58-м в Амдо, а в 58-59-м в западном Тибете (ТАР). В конце концов, весь Тибет был охвачен огнем протеста. И каков результат? Согласно данным одного из китайских военнослужащих количество убитых во время военных действий в период с марта 1959-го по сентябрь 1960-го составило 87 тысяч, и это только в районе Лхасы. А население провинций Амдо и Кхам куда больше. Целые поселения кочевников были уничтожены, включая и детей. Первая делегация, посланная мною в Тибет, посетила некоторые из этих мест. Ее глава рассказал мне, что некоторые деревни вместе с жителями были просто стерты с лица земли, в живых оставили только женщин и очень пожилых стариков. Таким образом, несколько сотен тысяч было убито, столько же умерло в китайских "ГУЛАГах" или погибло от голода. Что это принесло? Ничего, кроме страданий. И новых военных операций. Мне кажется, что китайская сторона понесла даже большие потери. Определенно, тибетцы, которые справедливо сражались против китайцев, чувствовали себя настоящими героями. Но что же в итоге? Огромное недоверие и страх по отношению друг к другу. Порой я говорю своим китайским друзьям, что проблемы, без сомнения, существовали и до 1959 года, и многие тибетцы тоже были недовольны. Но тогда не было национальной неприязни. Эта проблема возникла после 59-го из-за действий, совершенных китайской стороной. Каждый тибетец, будь то ребенок, политзаключенный, служащий или член партии, стал думать таким образом: есть китайцы и есть мы, тибетцы. Да, по отдельности мы можем быть друзьями, но в целом наши народы порознь. Почему это случилось? Причина кроется в насилии, которого было слишком много.

– Ваше Святейшество, до сих пор в Тибете некоторые настроены воинственно. В местечке N я встретила человека, который признался мне, что готов сражаться с войсками, если вы не вернетесь на родину. При этом он только что освободился из тюрьмы, где провел 3 года за торговлю оружием. Раньше он был деревенским главой (понпо), одним из понпо местечка N. Когда он вышел на свободу, 200 человек встречали его с кхатами в руках.

– Да, есть такие люди. Не так давно, в прошлом году, я встретил одного партийного тибетца, на вид ему было лет сорок. Он рассказал мне, что старшее поколение, которому уже за 50, более терпимо, чем молодые, которые испытывают недовольство и сильную ненависть по отношению к китайцам. Они рассуждают так: до тех пор, пока есть Далай Лама, мы будем следовать принципам ненасилия, но после него... мы станем свободны! Так говорил мне этот человек. Вот так сегодня обстоят дела.

– Они готовы сражаться лишь потому, что хотят обрести свободу?

– Да. Но я не думаю, что это правильный путь. В конце концов, тибетский вопрос – это не мой личный вопрос, он касается всего народа. Следовательно, если народ на самом деле захочет решить его с позиции силы, то он сделает это.

– А что вы скажете насчет все более возрастающего среди китайцев интереса к тибетскому буддизму? Сможет ли он изменить Китай и повлияет ли на решение тибетского вопроса?