Материя

Приехал генерал Фойз и вежливо пожелал принцу выздоровления. Правда, Орамену явственно показалось, что генерал смотрит на него как на вышедшее из строя и подлежащее списанию оборудование. Поатас послал ему записку со словами сочувствия, к счастью сообщая, что занят важными и срочными делами – в немалой степени связанными с очисткой частично обрушившейся выработки.

Орамен отпустил сиделку – чопорную женщину средних лет, грозную на вид, – и тогда уже со стонами и гримасами позволил Негюсту одеть себя. Когда с этим было почти покончено, Орамен, в официальном облачении, готовый к своему первому публичному появлению через три дня после взрыва, вытащил свой церемониальный меч и попросил Негюста обследовать его кончик, держа его на уровне глаз слуги, почти касаясь его носа. От этого усилия рука Орамена застонала от боли.

Негюст был само недоумение. К тому же он выглядел немного комично, когда скосил глаза на кончик меча в такой близости от своего лица.

– Чего я ищу, ваше высочество?

– Вот об этом я тебя и спрашиваю, Негюст, – тихо сказал Орамен. – Чего ты ищешь?

– Ваше высочество?

Негюст с крайне недоуменным видом начал поднимать правую руку, чтобы прикоснуться к кончику меча.

– Оставь его! – резко сказал Орамен. Негюст опустил руку. – Тебя в самом деле так сильно укачивает в воздухе?

– Ваше высочество?

На лбу Негюста собрались морщины, словно то был не лоб, а вспаханное поле. «Такие глубокие, – подумал Орамен, – завязнуть можно».

– Ты очень вовремя отсутствовал, парень, когда все мои близкие были обречены на смерть.

– Ваше высочество? – снова сказал Негюст с таким лицом, будто собирался заплакать.

– Прекрати твердить «ваше высочество», – мягко сказал Орамен, – или, клянусь, я воткну меч в один из твоих идиотских глаз.

– Ваше высочество, да я недавно харчей накидал при одном только виде этой летающей твари! Клянусь вам! Спросите кого угодно! Я не желаю вам зла, ваше высочество! Вы не можете меня подозревать, не можете, ваше высочество! – Негюст был потрясен, ошарашен. – О господи! – слабым голосом произнес он и осел, соскользнул по стене, тяжело ударившись задом о пол вагона, колени его разошлись в разные стороны; Орамен опустил кончик меча, чтобы тот по-прежнему почти упирался в нос парня. – Ах, ваше высочество! – Негюст закрыл лицо руками и зарыдал. – Ах, ваше высочество, убейте меня, если вам так хочется. Лучше уж умереть, чтобы доказать мою невиновность, чем жить без вас свободным человеком, но быть обвиненным, пусть даже всего лишь в вашем сердце. Ногу за волосок. Я поклялся в этом господину Фантилю, когда он говорил мне, что я должен защищать вас до последнего дыхания и быть вашим самым преданным слугой. Да я предпочту отдать руку или ногу, чтобы с вас не упал ни один волосок!

Принц с решительным и безучастным выражением, сквозь звон в ушах, слушал лепет Негюста, приглушенный из-за ладоней на лице, и глядел на рыдающего слугу. Наконец Орамен сунул меч в ножны – это движение тоже отдалось болью, хотя и терпимой, – потом наклонился, взял Негюста за руку, влажную и горячую от слез, потянул вверх, поднимая парня на ноги, и улыбнулся ему. От рыданий лицо Негюста покраснело, глаза распухли. Он вытер нос рукавом и громко шмыгнул, а когда моргнул, крохотные капельки влаги упали с век.

– Успокойся, Негюст, – сказал Орамен, легонько похлопывая его по плечу. – Ты – моя защита и моя совесть в этом деле. Я отравлен слишком поздно открывшимся заговором против меня. Мне сделали запоздалую прививку против предательства, и у меня случилось осложнение – приступ подозрительности: каждое лицо рядом со мной внушает мне сомнения, а в каждой руке, даже протянутой с намерением помочь, мерещится нож. Но вот тебе моя рука. Прими извинения. Я был несправедлив к тебе – считай, что тем самым ты тоже пострадал от взрыва. Мы заражаем самых близких нам людей, когда они заботятся о нас, при этом не желая им зла.

Негюст проглотил слюну, снова шмыгнул носом, вытер ладонь о штаны и взял протянутую Ораменом руку:

– Ваше высочество, я клянусь…

– Помолчи, Негюст. Больше ничего не надо говорить. Побалуй меня тишиной. Поверь, она мне очень нужна. – Он повел плечами, чувствуя, как все кости противятся этому движению, и сжал зубы. – Скажи, как я выгляжу.

Негюст шмыгнул носом. Робкая улыбка озарила его лицо.

– Очень хорошо, ваше высочество. Просто шикарно, я бы сказал.

– Тогда идем. Настало время показать мое бедное лицо людям.

После взрыва Воллирд тоже бросился было в штольню, сжимая карабин, но потом вернулся. Его окликнул кто-то из бригадиров, и Воллирд, застрелив его, пустился в подплощадную темноту, преследуемый руководителем взрывных работ на раскопках. Впрочем, возможно, рыцарь взял его в заложники – сообщения расходились. Позднее взрывника нашли неподалеку, тоже застреленного.

В живых после взрыва и пожара в конце штольни (сильно пострадавшей и частично обрушившейся) остались немногие. Раскопки вокруг черного куба – который счастливым образом, похоже, остался цел – пришлось надолго отложить. Поатас, казалось, винил во всем Орамена.