Материя

Сенбл Холс стояла над корытом, яростно шваркая бельем по стиральной доске, когда в дом вошел ее муж – вместе с приторно-красивым светловолосым курчавым господином. За руку Хубрис держал странного с виду маленького мальчика. Сенбл застыла с открытым ртом. Муж кивнул ей.

– Госпожа Холс, – сказал Хубрис, вышел в центр их маленькой, тесной комнаты, упер руки в бока – странного вида мальчик не выпустил его руки – и огляделся.

Одет он был очень неплохо даже для слуги принца и выглядел лучше не надо – сытый, довольный. Близнецы только раз взглянули на него и вскрикнули, а затем спрятались за юбками матери, повисли на ней, чуть с ног не сбили, выглядывая с обеих сторон.

– Выглядишь неплохо, дорогая, – сказал Хубрис, увидел младшего – тот прятался за дверью спальни – и махнул ему.

Малыш издал вопль и, хлопнув дверью, убежал вглубь комнаты. Холс рассмеялся и посмотрел на жену:

– А младший Хубрис?

– В школе!

– Хорошо, – кивнул он. – Ах да! – Рот его раскрылся в усмешке. (Зубы Хубриса были какие-то не такие – слишком белые и ровные.) – Как это невежливо с моей стороны. – Он кивнул на лощеного человека, который, улыбаясь, стоял рядом. – Сенбл, дорогая, познакомься: это господин Клатсли Квайк.

Спутник Холса неторопливо кивнул:

– Очень рад, мадам. – В руке у него было несколько коробочек, перевязанных лентами.

– Господин Квайк поживет с нами, – беззаботно сообщил Холс. – А это вот, – сказал он, поводя рукой, за которую держался странный и очень насупленный мальчишка, – Тоарк. Тоарк Холс – так он теперь будет зваться. Мы его усыновим. Господин Квайк – человек больших способностей, но оказался без дела и испытывает глубокую привязанность к нашей родине. А маленький Тоарк – сирота, родителей война унесла. Он, бедняга, нуждается в любви и спокойной жизни среди родных.

Терпение Сенбл переполнилось. Она швырнула мокрое белье назад в корыто, вытерла руки о юбку, расправила плечи, отцепила от себя близнецов, которые бросились в спальню и с криком исчезли за дверью, и изрекла:

– Ни словечка – ни одного словечка за целый год, а тут – на тебе, заявляешься в дом без всяких извинений, сообщаешь, что с нами будет жить какой-то господин, да еще приводишь новый рот, когда у нас места и без тебя нет, скажу тебе прямо, да и денег ни гроша, даже будь у нас комната, которой нет…

– Успокойся, дорогая. – Холс сел в свое старое кресло у окна и посадил на колени мальчишку, который уткнулся ему в плечо. – К сегодняшнему вечеру у нас будет квартира побольше и получше, как уверяет господин Квайк. Верно, господин Квайк?

– О да, сударь, – сказал Квайк, сверкая ослепительной улыбкой. Он поставил свои коробочки на кухонный стол и вытащил из кармана официального вида бумагу. – Ваша новая аренда, мадам, – показал он ее Сенбл. – На один год.

– Уплачено авансом, – добавил Холс, кивнув.

– Чем уплачено? – громко спросила Сенбл. – Ты даже пенсию королевскую не получишь теперь, при этих… республиканцах. Я задолжала… ты задолжал арендную плату за полгода. Когда вы сюда притопали, я думала, это пришли описывать имущество за долги!

– С этого дня деньги для нас больше не будут проблемой, дорогая, ты скоро в этом убедишься. – Холс кивнул на корыто. – А для стирки и всякого такого мы заведем слуг, чтобы ты не портила свои нежные ручки. – Он оглянулся в поисках чего-то. – Ты трубки моей не видела, родная?

– Она там, где ты ее оставил! – заявила Сенбл, не зная, что ей делать – то ли обнять этого мошенника, то ли хлестануть ему по физиономии мокрым бельем. – Ну а это что такое? – спросила она, кивая на коробочки.

– Подарки детям, – сообщил Холс. – За те дни рождения, пока меня не было. А это, – сказал он и вытащил из кармана длинную коробочку, тоже перевязанную лентой, – для тебя, дорогая.

Сенбл подозрительно посмотрела на коробочку.

– Это что еще? – спросила она.

– Это подарок, моя любовь. Браслет.

Она хмыкнула и сунула коробочку в карман фартука, не открывая. На лице у Холса появилось обиженное выражение.

– А откуда возьмутся все эти деньжищи? – спросила Сенбл и кинула взгляд на Квайка, который мило улыбнулся в ответ. – Только не рассказывай мне, что выиграл их!

– В некотором смысле так и есть, дорогая, – сказал ей Холс. – Деньги будут поступать из одного фонда, основанного на случай особых обстоятельств моими новыми друзьями. – Он беззаботно повел рукой. – Господин Квайк будет ведать финансовой стороной.

– А ты сам что собираешься делать? – спросила Сенбл. – Если ты выиграл эти деньги, то за неделю опять все проиграешь, как обычно. И нам снова придется прятаться от полиции и закладывать медную посуду, которая и так уже заложена, чтоб ты знал.

– Я займусь политикой, моя дорогая, – сказал Холс обыденным голосом. Он все еще держал испуганного мальчонку, поглаживал его по спине, успокаивал.

Сенбл закинула голову и засмеялась:

– Политикой? Ты?