Материя

— Всегда успокаивает, — согласился Утли. — Ах, эта ужасная сага третьего уровня! Разбирательства Комитета Будущего использования грохочут, как космическая катастрофа, хотя это, по крайней мере, может быть уничтожено каким-нибудь будущим катаклизмом или Великим Заключительным Событием, а названный Комитет вполне может существовать много, много лет после этого и вложить новый смысл в понятие «навечно» для любого существа, которому выпадет страшное несчастье остаться в живых. — Тело и запах великого замерина подали знак раздражения. — Баскеры все еще хотят владеть своим уровнем, а кумулоформы утверждают, что он уже давно обещан им. Каждая сторона ненавидит другую, хотя — мы готовы поклясться жизнью — их ненависть, даже помноженная на шесть, не сравнится с нашей ненавистью к ним обоим. Плаватели Двенадцатого, возможно, вдохновленные взаимоприятными спорами кумулоформ и баскеров, распустили слух, будто в один прекрасный день, если не будем возражать мы и не будет возражать никто другой, к ним, возможно, отойдет Четырнадцатый. Везикуляры с... — Утли задумался на секунду, проверяя где-то в другом месте, — с Одиннадцатого некоторое время назад заявили, что желают скопом мигрировать на Джилуенс — а это где-то в Куэртиловой щепоти — якобы это дом их предков. Правда, это было множество дней назад, с тех пор мы от них больше ничего не слышали. Может быть, преходящий каприз. Или искусство. Они путают эти термины. И нас запутывают. Может, это делается преднамеренно. Возможно, они слишком долго контактировали с октами, которые мыслят и выражаются в высшей мере нестандартно. Если бы галактическим видам присуждали приз за непереводимость, окты неизменно выигрывали бы его, хотя их благодарственные речи выглядели бы чистым белым шумом. Что там еще?

Судя по поведению Утли, он то смирялся, то веселился, то вдруг снова впадал в обидчивое раздражение.

— Ах да, — продолжил он, — мы говорили об октах, называющих себя Наследниками; они умудрились в каком-то пьяном безумии поссориться с аултридиями, которые пользуются дурной славой, и прочая, и прочая. Мы перед убытием выслушали их жалобы, но все они прискорбно тривиальны. Племенные войны среди аборигенов каких-то жалких пустынных уровней. Вполне возможно, здесь не обошлось без вмешательства октов. Мне выпало несчастье возглавлять единственную планету, где местные окты, похоже, не способны ни уйти, ни остаться, ни держаться в стороне. Но так как они вроде бы не передали никаких технологий опекаемым ими местным варварам, у нас нет оснований для немедленного вмешательства. Невыразимо утомительно. Они — я имею в виду октов и омерзительных корчеформ — резко отвергли наши первоначальные попытки посредничества. Откровенно говоря, мы были слишком заняты нашей подготовкой к отъезду, чтобы запастись терпением и настаивать. Буря в коробке яиц. Если у вас есть желание принюхаться к проблеме — не стесняйтесь. Возможно, они прислушаются к вам. Подчеркиваю — «возможно». Будьте готовы в полной мере воспользоваться своей склонностью к мазохизму.

Генеральный директор позволила краске разлиться по ее телу — реакция на остроту.

— Значит, вам будет не хватать Сурсамена?

— Как потерянной конечности, — подтвердил великий замерин и указал глазными стебельками на иллюминатор. Несколько мгновений оба смотрели на планету, потом Утли спросил: — А вы? Вы и ваша семья, группа, что там у вас, — они в порядке?

— Все в порядке.

— Вы здесь надолго?

— Пока мое присутствие будет не слишком расстраивать работу нашего посольства, — сказала генеральный директор. — Я все время говорю им, что мне просто нравится приезжать на Сурсамен, но они, кажется, подозревают скрытый мотив, склоняясь к тому, что это — моя решимость выявить недостатки в их поведении. — Она просигнализировала о шутливом тоне, а потом об официальном. — Это всего лишь визит вежливости, Утли, не более того. Однако я буду цепляться за любой повод остаться здесь дольше минимального срока, которого требует вежливость, просто из удовольствия побыть в таком замечательном месте.

— В нем есть какая-то особая угреватая, глубоко скрытая красота, которую мы, возможно, будем готовы признать, — неохотно сказал Утли и выпустил небольшое облачко запаха, указывающее на осторожную симпатию.

Мортанвельдский генеральный директор Шоум, свободное дитя Миста из гнезда Зуевелуса во владении Т’лейш Гавантильского Прайма, системы Плайир, посмотрела на величественный, почти целиком окутанный тьмой и все еще немного таинственный мир, представавший за окном транзитной станции.

Сурсамен был пустотелом. Это слово даже сейчас потрясало все ее существо до глубины души.

— Сурсамен — арифметический пустотел на орбите звезды Мезерифина Третичного Гулианского Столба. — Шоум все еще видела рельефные изображения, возникающие на поверхности школьной обучающей доски.