Материя

— Вы слишком осторожны, Уэрребер. Они сломлены. Мы должны воспользоваться взятым темпом. Даже если они хорошо подготовлены и временно отбросят нас, война не будет проиграна. Сейчас даже на земле противника мы можем позволить себе большие потери, чем он.

— К чему такая спешка? К чему вообще нести потери? Всю ночь мы будем вести непрерывный артобстрел, а к утру бросим в наступление подавляющие силы и легко их сломим. Людям и технике так или иначе нужен отдых, тил Лоэсп. Атаковать с ходу — безрассудство, велик риск больших потерь. Мы можем отразить любую их атаку, но только в том случае, если наши силы не будут рассеяны.

— И однако, чтобы не терять темпа — пусть даже на том берегу придется остановиться и перевести дыхание, — мы предпримем атаку, как только выявим пригодные для переправы места.

Уэрребер распрямил плечи и вытянулся во весь рост, глядя на тила Лоэспа поверх своего громадного крючковатого носа.

— Я вас не понимаю, тил Лоэсп. Сначала вы даете им отсрочку, выбрав этот обходной маршрут, а потом заставляете нас мчаться быстрее лиджа.

— Таким образом я сохраняю баланс.

Фельдмаршал холодно посмотрел на него.

— Я не советую вам проводить эту атаку, тил Лоэсп.

— Я понял. — Тил Лоэсп ехидно улыбнулся. — И тем не менее.

Уэрребер бросил взгляд на бескрайнюю равнину сверкающего песка, на водную рябь у другого берега и вздохнул.

— Как угодно, ваше превосходительство, — сказал он, чуть поклонился, повернулся и пошел прочь.

— Минуточку, фельдмаршал.

Уэрребер повернулся и посмотрел на него хмурым взглядом.

— Пленных не брать, — велел тил Лоэсп. — Кроме нескольких — для допроса.

Уэрребер смотрел на него несколько мгновений, потом чуть заметно поклонился и вновь отвернулся.

* * *

— И вы не убивали прежде? — спросил Фантиль.

— Конечно нет!

— И никогда не пускали кровь, не участвовали в драках?

Орамен покачал головой.

— Да я и к мечу никогда не прикасался. О пистолете уже не говорю. Отец не хотел, чтобы я становился воином. Эту судьбу он готовил Элиму. В запасе был Фербин, хотя и мало подходил для этого — наверное, потому, что отец целиком сосредоточился на Элиме. Отец чувствовал, что Фербин разложился, прошел путь от зрелости до гнилости еще до того, как окончательно стал мужчиной. Я был слишком юн для бойца, когда отец отводил для нас роли и планировал будущее. Предполагалось, что я стану ученым, мыслителем, аналитиком, футурологом.

Орамен фыркнул. Фантиль налил еще немного холодного, сладкого вина в его хрустальный бокал. Они сидели в личных апартаментах секретаря двора. Орамен не знал, с кем поговорить после покушения. Постепенно его мысли обратились к Фантилю.

— Значит, вы повели себя на редкость умело, так? — сказал Фантиль. — Многие мужчины, считающие себя храбрецами, в подобных случаях проявляют трусость.

— Сударь, вы что — не слышали? Я чуть сознание не потерял. Мне пришлось сесть, чтобы не упасть. И потом, у меня был пистолет. Иначе я бы не сидел сейчас с вами. И не смог бы даже защитить себя, как подобает благородному человеку.

— Орамен, — мягко сказал Фантиль, — вы все еще молоды. И потом, вы ведь не забыли вооружиться. Благоразумное решение, не правда ли?

— Оказалось, что благоразумное. — Орамен приложился к бокалу.

— Тех, кто напал на вас, не особенно заботил этикет.

— Вот уж точно. Я так думаю, они предпочли нож пистолету только потому, что выстрелы разнеслись бы на полгорода. Если, конечно, нападавшие не были голубых кровей, — ухмыльнулся Орамен. — Такие презирают пистолеты, считая достойным оружием лишь клинок. Хотя, кажется, на охоте ружье сейчас используют в любом захолустье.

— И они убили вашего лучшего друга.

— Да, Тоува... Зарезали. Он был очень удивлен, — с горечью сказал Орамен. На его лбу появилась морщинка. — Очень удивлен... — задумчиво повторил он.

— Не вините себя, — сказал Фантиль, и тут пришел его черед хмурить лоб. — Что?

Орамен покачал головой.

— Просто вспомнил, как Тоув сказал «Не меня», когда... — Он отер рукой лицо. — И до того, у двери... — Несколько мгновений он смотрел в потолок, потом решительно тряхнул головой. — Нет. Что я говорю? Он был моим лучшим другом. Он не мог. — Его пробрала дрожь. — Какое несчастье — человек умирает, спасая меня, а я еще обвиняю его.

И принц снова приложился к бокалу.

— Полегче, молодой человек. — Фантиль с улыбкой кивнул на бокал.

Орамен тоже посмотрел на бокал, желая что-то возразить, но потом поставил его на стол между собой и Фантилем.

— Это я виноват, Фантиль, — сказал он. — Я пропустил Тоува перед собой там, у двери, и сделал глупость — прикончил того, которого ранил в грудь. А так можно было бы узнать, кто их подослал.

— Думаете, кто-то их подослал?

— Вряд ли они караулили у двери, ожидая первого встречного, чтобы его ограбить.

— Тогда кто же?

— Не знаю. Я размышлял над этим, но понял, что подозреваемых чертовски много.

— Кто они?

Орамен посмотрел на собеседника.

— Те, о ком вы подумали.

Фантиль выдержал взгляд принца и кивнул.

— Да-да. Но кто именно?

Орамен покачал головой.