Материнская любовь

Полковник отключился. Воронов с откровенно ехидной улыбкой наблюдал, как лицо сержанта начало медленно бледнеть. Ярослав демонстративно потер шею, глядя в глаза парня. Милиционер протянул трубку Ярославу и уже другим тоном попросил:

— Вы не могли бы разрешить мне позвонить в отдел? У меня рация села…

Кольцова махнула закованными руками:

— Пожалуйста.

Сержант судорожно набрал номер и спросил:

— Опровержения из ФСБ на госпожу Кольцову были?

Ответ заставил его покраснеть. На лбу выступил пот. Он выключил телефон, протянув его Воронову. Трясущимися руками осторожно снял с Майи наручники. Ладонью стер холодный пот со лба. Почти шепотом извинился:

— Я прошу вас простить меня. Произошло досадное недоразумение. Я не читал сегодня утром опровержения на вас. Еще раз прошу простить…

Сержант взял под козырек и через несколько секунд испарился. Кольцова рассмеялась, положив мобильник в сумочку:

— Может мне снова начать в парике ходить, пока они все прочтут приходящие документы?

Заметила взгляды посетителей кафе и официантки у стойки. Быстро доели растаявшее мороженое и отправились на дачу.

После трех часов дня у ворот дачи Кольцовой, разместившись на обочине в ряд, стояло с десяток разномастных автомобилей. Их хозяева разместились в гостиной, кто как мог. Сидели даже на столах и ковре на полу. Майя раздала ребятам листки с печатями, куда рукой Лены Чекулаевой под диктовку Ярослава были вписаны их имена. Объяснила про возможность свободного выхода из организации. Рассказала о снятии с них всех обвинений со стороны милиции и продемонстрировала копии приказов:

— Я дала слово генерал-майору Бусыгину от своего и вашего именеи, что о существовании разведки в разведке никто не узнает. Думаю, вы меня не подведете. Об архивах стоит забыть и никому не рассказывать. Не скрою, копия чекулаевского архива имеется на пленке, как гарантия нашей безопасности, но помните, каждое упоминание влечет большие неприятности. Я на вас надеюсь, ребята!

Борис Качалин заговорил от лица всех:

— Майя Аркадьевна, мы очень благодарны вам за то, что вы сделали и даем слово, что не подведем вас. Мы ведь раньше поняли про молчание и парни меня попросили сказать это вам…

Борис смутился и замолчал, оглядываясь на друзей. Кольцова весело сказала:

— Ну вот и ладненько! У нас с Женей Гуляевым, когда мы оба зарастим свои раны, состоится свадьба. У моего приемного сына Ярослава Воронова тоже будет свадьба. Мы бы очень хотели видеть всех вас у нас на торжествах.

Дружный радостный рев двадцати трех глоток стал положительным ответом на ее предложение…

Через месяц в маленьком ресторанчике на окраине Москвы справляли сразу две свадьбы. Гости за столами собрались весьма разномастные, плечо в плечо сидели бандиты и спецназовцы, контрразведка и вчерашние школьницы, будущие художники и маститые кутюрье, хирург и фотомодели.

Старый художник Меркулов на обоих свадьбах был за посаженного отца и сидел между двух пар. Несмотря на такую неразбериху пели и плясали на свадьбах два дня подряд. Не было на них ни драк, ни стычек. Все очень хорошо ладили друг с другом, не стараясь задеть или обидеть.

В первый же вечер Ярослав попросил слова. Встал с бокалом в руке и тихо сказал, хотя услышали все:

— Я встретил родную мать уже взрослым. Она отдала мне свою душу и не дала умереть. Фактически подарив новую жизнь и судьбу. Сегодня я хотел бы выпить за материнскую любовь. Мама, за тебя!

Он повернулся к Майе и протянул к ней свой бокал. Хрусталь мелодично звякнул от соприкосновения. Над столами словно прошла волна. Все встали и выпили этот бокал стоя…

Март 2006