Материнский инстинкт (СИ)

— В городе есть магазины, — равнодушно заметил Демьян. — Считайте, что это незапланированный отпуск и наслаждайтесь. Я позвоню на работу, вы вроде как на больничном, а мне придется придумать незапланированную командировку.

Вещи никто не стал раскладывать. Мужчины отправились за покупками, а Яна пошла на кухню.

Анастасия Павловна ожидала прихода постоялицы, попивая остывший чай, её сухая, широкая ладонь с длинными паучьими пальцами покоилась на пушистом боку толстого кота.

— Чаю? — Она кивнула на пустой табурет.

— С удовольствием.

Хозяйка налила в высокую стеклянную кружку кипяток и подвинула к гостье сахарницу.

Яна опустила в воду чайный пакетик и присмотрелась к собеседнице. Невысокая, словно высохшая, женщина с пергаментной кожей, разукрашенной пигментными пятнами. Мясистый крупный нос на скуластом лице выглядел, словно инородный элемент, и добавлял неуместной комичности, вызывая ассоциацию с клоуном. Яна уже давно смирилась с неумением угадывать возраст людей, но с Анастасией Павловной всё было ещё сложнее. Казалось, она впала в безвременье и такая внешность могла принадлежать как шестидесятилетней, так и восьмидесятилетней женщине.

— Спасибо. У вас дом такой большой, как вы с ним управляетесь?

Старушка пожала плечами.

— Никак. Сами видите — он в ужасном состоянии. Силы не те, чтобы порядок наводить. А двор, вообще как сады Эдема, словно его не касалась рука человека.

— Тяжело, наверное. А Галя, с которой вы меня перепутали, внучка ваша?

Женщина глубоко вздохнула, её рука замерла над шерсткой животного.

— Нет. Добрая девушка из соцзащиты. Помогает понемногу: продукты покупает, коммуналку оплачивает. Внуков у меня нет. — Её голос наполнился болью, глаза увлажнились.

Яна придвинулась к старушке и погладила кота на её коленях.

— Простите. Не хотела вас расстраивать.

Анастасия Павловна вымучено улыбнулась.

— Всё нормально. Это я к старости такая чувствительная стала, чуть что — реву. — Рука женщины снова принялась ласкать кота. — В коридоре веник есть и ведро с тряпкой, а то комнаты пылью заросли. Чистое постельное бельё я вам вечером принесу. Этого добра навалом. Галя мне всё перестирала, перегладила. А мне много не надо, вот и лежат пододеяльники, моль кормят.

Яна брезгливо оглядела захламленную комнату. Помещение совмещало в себе ещё и функцию кладовки: по углам расположились картонные коробки с картофелем и овощами, у холодильника два жестяных ведра с помидорами и орехами.

— Спасибо вам. Можно вашей кухней воспользоваться, чтобы ужин приготовить?

Анастасия Павловна заёрзала на табуретке.

— Конечно. — После заминки хмуро поинтересовалась: — Извините за прямоту, просто я всякий срам не приемлю, но кто вам эти двое мужчин?

— Друзья, — прямо ответила Яна, выдерживая пытливый взгляд хозяйки. — Коллеги по работе.

— Ну-ну. — Не очень-то поверила женщина, но пытать не стала. Не хочу показаться не вежливой, но проживание оплатить лучше сегодня. Триста рублей с человека.

Яна молча достала кошелёк и отсчитала названную сумму.

— Голова что-то разболелась, у вас анальгина не найдётся?

Анастасия Павловна спихнула с колен ленивого кота и потянулась к подоконнику.

— Да вот утром пила, пластинку тут и оставила. Бери.

Яна разочарованно сникла. Похоже, местоположение аптечки пока останется неизвестным. Придется ещё чем-то заболеть.

— Спасибо. Пойду, приберусь.

Пока мужчины отсутствовали, Яна сумела превратить затхлый музей в жилое помещение. Открыла окна и запустила освежающий сквозняк, изгнала пыль и собрала паутину. Не дожидаясь вечера, принесла чистое постельное бельё и застелила кровати. Когда пришло время ужина, друзей всё ещё не было. Яна снова наведалась на кухню и остановилась в нерешительности перед грязной плитой. Женщина надеялась, что её попутчики привезут продукты, поэтому сейчас могла рассчитывать только на чай, а кушать очень хотелось.

Для напитка пришлось как следует отмыть чашку. Клеенка на столе липла к рукам и требовала не просто протереть ее, а скорее выбросить и постелить новую. Яна никогда не относилась к людям, склонным к стерильности, но неопрятность этого жилища будила желание засыпать всё хлоркой. Женщина не стала садиться на стул и подошла к окну. Заросший сад буквально вваливался в комнату, корявые ветви плотно приникали к стеклу, просачиваясь через открытую форточку. В переплетении деревьев виднелся соседний ухоженный двор. На скамейке сидела соседка Анастасии Павловны. Её круглое, словно тарелка лицо, страдальчески сморщилось, губы вытянулись, и она исторгла длинный пронзительный вой. Яна вздрогнула и хотела уже бежать на помощь, когда поняла, что вой — это песня и, судя по прерывистому безбожно перевранному мотиву, — веселая песня. Периодически старушка прикладывалась к бутылке водки, закусывала сочным помидором и продолжала заунывно поскуливать.

Яна увлеклась наблюдением и не сразу услышала, что к ней кто-то обращается.

— Где бабуля? С ней всё в порядке?

В дверях стояла невысокая темноволосая женщина с мужской фигурой. Она пытливо смотрела на застывшую у окна Яну, повторяя свой вопрос уже в третий раз.