Материнство Элси

— Ух, здорово! — воскликнул Дик, разворачивая пони по направлению к дому, который остался в полумиле позади, — но мы должны поторопиться назад, иначе дедушка рассердится. Слушай, Уол, как ты думаешь, почему мистер Травилла и кузина Элси так отличаются от нас? Я имею в виду — от всех нас в Розлэнде?

— Я не знаю, — ответил Уолтер задумчиво. — Может быть потому, что они — христиане. Ты же знаешь, что в Библии сказано: отвечайте добром на зло.

— Да, и так ты соберешь на голову своих врагов горящие уголья. И знаешь, Уол, я чувствую как они сейчас жгут меня. Я отдал бы что-угодно, только бы вернуть обратно свои дела, когда я дразнил Эда, уговаривая его выстрелить в тот раз, или когда напугал его и всех остальных теми ужасными костюмами.

— Я тоже. И мы больше никогда подобного не сделаем, Дик. Никогда. Согласен?

— Конечно. И мы должны поехать после завтрака в Йон и сказать об этом, и поблагодарить за этих красавцев и за все остальные подарки.

— Да, тем более, что в записке от Травилл мы были приглашены провести день в Йоне.

— Точно! Я совсем забыл. При виде этих пони у меня все вылетело из головы.

Радость парней от своих новых приобретений была так велика, что ее не могли омрачить даже постоянные напоминания их матерей и других членов семьи о том, что они этого не заслуживают (что подтверждалось укорами их собственной совести).

Мальчикам было разрешено принять приглашение из Йона, но при этом было сказано, что Калхаун и Артур, которые также упоминались в записке, поедут к Травиллам, чтобы присматривать за младшими братьями и по возвращению домой дать отчет об их поведении.

Калхаун, обеспокоенный и униженный подозрениями, которые, как он думал, имеют против него обитатели Оакса и Йона вследствие выходки Дика и Уолтера, всю последнюю неделю никуда из дома не выезжал. Он тщательно избегал встреч со своим дядей или Травиллой, но с радостью принял приглашение из Йона, которое было для него как протянутая рука примирения.

Сразу же после завтрака четверо парней отправились вместе в Йон и были встречены мистером Травиллой, Элси и детьми, собравшимися на веранде в ожидании приезда гостей, с величайшим радушием и сердечностью.

Двое проказников, смущенные из-за своих проступков и в то же время переполненные радостью от подаренных пони, излили свою благодарность, смешанную с извинениями и обещаниями исправиться.

— Не стоит вспоминать, ребятки. Давайте не будем больше об этом говорить, — сказал мистер Травилла своим привычным добрым и веселым тоном, а Элси добавила:

— Вы для нас — всегда желанные гости, и мы уверены, что впредь вы больше никогда не будете пугать наших детей или искушать их поступить неправильно.

Она направилась в свою прекрасную летнюю гостиную большую, просторную комнату, стены и потолок которой были украшены фресками, а пол представлял собой мозаику из разноцветного мрамора. В центре комнаты бил фонтан, в бассейне которого плавали золотистые и серебристые рыбы. Окна были окаймлены виноградными лозами, а в дальней стене располагался очаровательный грот, в котором брызги еще одного фонтана падали на поросшие мхом камни и изысканные скульптуры.

Вскоре к гостям присоединился кузен Хорас. Было подано мороженое и фрукты, и утро прошло самым приятным образом, перемежаемое музыкой, беседами и различными спокойными играми. Мистер и миссис Травилла прилагали все усилия к тому, чтобы их гости не скучали.

В честь этого дня дети были освобождены от уроков и своей милой болтовней и весельем внесли немалый вклад в радостное настроение старших членов семьи.

Мистер Динсмор прибыл к обеду. Калхауну показалось, что отношение дяди к нему стало холодным, в то время как Дик и Уолтер были абсолютно уверены в том, что мистер Динсмор питает к ним суровое неодобрение. Тем не менее, после того как кузина Элси перебросилась с отцом парой слов наедине, его отношение к племянникам определенно изменилось в лучшую сторону

Калхаун украдкой наблюдал за своей кузиной. В последнее время это вошло у него в привычку, и, чем больше он изучал характер Элси, тем больше проникался почтением, восхищением и любовью к ней. В ней не было ни тени эгоизма или неискренности. Она была такой терпеливой и выдержанной, такой неподдельно радостной и счастливой, и, в то же время, строгой в том, что было правильным.

Когда они на несколько мгновений оказались наедине, Калхаун рассказал о своих наблюдениях Элси.

— Ах, — сказала она, улыбаясь и краснея, — это не так, кузен. Любовь слепа. Ты смотришь на меня сквозь розовые очки, как и многие другие мои родственники и друзья.

— Но ты ведь по-настоящему счастлива?