Матильда и проклятый клад

Громкий, оглушительный удар колокола обрушился на Олежку. Первый удар колокола заглушил его слова. Второй удар заставил задрожать стены, а третий удар, словно ветер, разнесся по округе.

–Чью душу я разбужу, третьим ударом назад провожу!– прокричал оглушенный Олежка. Колокольный звон все еще звенел в ушах, когда усталый и запыхавшийся Олежка почувствовал, как его ноги подогнулись, и он бухнулся на холодный каменный пол. Голова гудела, мысли путались.

Гул древнего колокола еще стоял в ушах, когда Олежка почувствовал, как сильно он устал, и как вокруг стало холодно и противно.

Оглушенный колокольным звоном, уставший и обессиленный Олежка, сидя на высокой звоннице, видел, как призраки кладбища, колтыхаясь на ветру, таяли и растворялись в воздухе. Над черным ночным кладбищем застыл зимний холод. Только сейчас Олежка заметил, как на темную землю начал падать белый и пушистый снег.

Олежка медленно приходил в себя, пытаясь отдышаться после раскачки тяжелого колокольного молота. Он, сидя на каменном полу звонницы, почувствовал, что стал замерзать, и собравшись с силами, стал подниматься. Странная слабость, навалившись на мальчишку, не давала ему прийти в себя. Собравшись с духом, он, опираясь руками о стену звонницы, медленно и тяжело поднялся на ноги.

–Господи всевышний, как я устал за эти три дня – произнес Олежка, поднявшись на ноги.

Сквозь арки звонницы Олежка смотрел на склеп Матильды. А на душе его было неспокойно. Он чувствовал, что ведьма что-то не договорила и это что-то может быть смертельным.

–Кто бы мне подсказал, что надо делать дальше? Как мне хотелось бы встретиться с тем самым странствующим монахом! И как вовремя он подсказал про заблудившуюся на кладбище овцу и ведьмин платок. Жаль, я не спросил его о возвращении из Петербурга. Он бы мне точно сказал, что делать? Может, что хорошего посоветовал бы?– рассуждал Олежка, спускаясь по холодным скользким ступеням колокольни,– Наверняка, на болоте или на самом острове есть еще какая-нибудь нечистая сила, о которой «Черная вдова» не сказала, и она наверняка стережёт клад пуще глаза своего. Не может быть все так просто и гладко, – размышлял Олежка.

Где находится это "чертово болото", знали только грибники и охотники. Олежка часто слышал о болоте разные страшные вещи и даже примерно знал, где оно находится. Но после беседы с мертвецами какая-то там лесная нечисть для Олежки была не страшна. Найти Курганов холм, о котором вскользь упомянул монах на Олежкин взгляд, было несложно, но ведьма его не вспоминала. Это было странным. Архангельское располагалось среди равнин. А старых ветел было не так много. Он видел, в какую сторону махнула ведьма, значит там и надо искать. Но чувство выполненного долга все-таки грело Олежкину душу.

Страх постепенно отпускал и Олежка почувствовал себя более уверенно. Он вышел из часовни и прикрыл за собой железную скрипучую дверь.

«В церкви святого Петра будут недовольны сломанной печатью», подумал Олежка, пытаясь плотнее закрыть дверь часовни.

Под ногами хрустели осенние листья, слегка прихваченные ночным заморозком, а ночное кладбище постепенно светлело. Изо рта валил пар и Олежка почувствовал, что он не просто замерзает, а околевает от холода.

–Вот и снег начался- подумал Олежка и, поеживаясь от мороза, прибавил шаг, проходя мимо того, что недавно было овцой.

Так, прибавив шаг, он направился к воротам кладбища. Снег становился все сильнее и сильнее. Олежка как-то сразу почувствовал крепчающий мороз.

–Хочу домой. В тепло и завалиться спать – дрожащим от холода голосом пробормотал Олежка,– Надеюсь, Ивашка догадался растопить печь, иначе я просто околею.

Олежка, закутавшись в свой старый сюртук, время от времени оглядывался на кладбище. Так, на всякий случай. Он все ещё не верил в то, что всё это происходит на самом деле и не во сне, а наяву.

–Спасибо тебе, господи, за защиту твою. Да восславится имя твое, как на небе, так и на земле. Благодарил Олежка господа, неустанно крестясь, оставляя за собой виляющую цепочку следов на пушистом снегу.

Пройдя пустырь, Олежка сразу же увидел черные силуэты бедняцких домов, среди которых маячил маленький, мерцающий в ночной темноте огонек.

Олежка подошёл к окну и заглянул в комнату. Ивашка не спал. Он стоял на коленях среди комнаты и молился на икону пресвятой богородицы, что осталась в наследство от Олежкиной мамы.

–Значит, он все-таки меня ждал – мелькнуло у него в голове, и от этой мысли на душе стало так хорошо и так тепло, что Олежка едва не расплакался. «Никакие сокровища мира не заменят любимых людей»,– пробормотал Олежка и осторожно постучал в окно.

Ивашка с опаской повернул голову, и на его лице расцвела светлая улыбка. Он вскочил на ноги и стремглав бросился к двери. Через мгновение Олежка услышал, как заворочался дверной засов и в проеме появился сияющий Ивашка.

–Олежечка, ты вернулся! Я так просил, я так молил. И господь услышал мои молитвы! Ты живой, ты вернулся, какое счастье!– Ивашка прижался к брату и крепко его обнял.

–Может, ты все-таки пропустишь меня домой? На улице всё-таки холодно.