Матильда и проклятый клад

–Надо идти к его светлости, награду требовать- подумал Олежка, подойдя к кадке с колодезной водой.,– "Что я, зря столько страхов перетерпел что ли?",– недовольно пробормотал Олежка, пробивая ковшиком замерзшую корочку льда. Пробив ледок, Олежка зачерпнул ковшом ледяную воду и поднес его ко рту. Пригубив стылую водичку, он мелкими глоточками начал её пить. Утолив жажду, Олежка подошёл к спящему Ивашке, укутал его потеплее стареньким пледом и уже собрался идти к его светлости, когда в дверь постучали. От неожиданности он даже вздрогнул.

–Есть, кто дома?– раздался за дверью строгий голос.

Олежка нерешительно подошёл к двери и потянул ручку засова.

Услышав грохот засова, Ивашка вскочил на кровати и с заспанным видом уставился на дверь. На пороге стоял пристав уездной жандармерии, а за его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стояли два жандарма.

Он внимательно посмотрел сначала на Олежку, потом на Ивашку и вновь перевёл взгляд на Олежку.

–Где ваша мама?– спросил он.

–Не знаю!– ответил Олежка, пожимая плечами; «Она все время где-то остается».

–Понятно Кто-нибудь видел подозрительных злоумышленников возле старой часовни на кладбище?– спросил он.

Олежка помотал головой: «Нет, ваша светлость не видел, а что? Что-нибудь случилось?»

–Да! С дверей старой часовни были сорваны пломбы. Кроме того, кто-то на кладбище звонил в колокол, тем самым доставляя беспокойство благородным гражданам. Да, еще: к нам поступили некоторые сведения о вашем причастии к данному делу. А это нарушение устава и уголовно наказуемо. Кроме того, у вас закончился срок погашения задолженности. Вы можете её погасить?,– и пристав потер большой палец руки с указательным,– жест, понятный даже младенцу.

–Но, ваша светлость, прошу у Вас день отсрочки – умоляюще попросил Олежка.

–Вы не на базаре. Вот судебный указ от пристава за подписью самого губернатора.

–У меня есть немного денег, позвольте частичное погашение, умоляю Вас, ваша светлость.

–Сумма первого взноса?– спросил жандарм.

–Три рубля пятьдесят три копейки.

–Ну что же, можно подумать.

–Если я заплачу, Вы можете оставить нас еще на некоторое время, я даже согласен работать на месте отца, согласны?– Олежка умоляюще посмотрел на пристава.

–Это мы можем рассмотреть – поглаживая свои пышные усы, ответил уездный пристав.

Олежка тут же забежал за дом и забрался на чердак. Он с глубоким сожалением выгреб из заветной коробки всю сохранённую им наличность, оставив на всякий случай пятнадцать копеек на еду. Спустился вниз и протянул деньги приставу. Он пересчитал наличность и, отойдя в сторону, махнул рукой, стоявшим за его спиной жандармам: "Приступайте!",– скомандовал он.

Два жандарма, отпихнув Олежку, ворвались в дом и принялись все обыскивать, согнав перепуганного Ивашку. Перевернув весь дом, они выгнали братьев на улицу, покидав в тележку то, что, по их мнению, имело ценность. Дрова, мука, зерно- все, что припас Олежка со своих скудных заработков, чтобы более-менее перезимовать.

–Как же так? Ваша светлость, я же заплатил вам за отсрочку – рыдал Олежка.

–Ты? Мне?– удивленно спросил пристав.

–Да! Три рубля пятьдесят три копейки – сквозь слезы проговорил Олежка.

Пристав повернулся к жандармам и спросил; «Вы видели, что этот оборванец заплатил мне деньги?»

–Нет, Ваше сиятельство, Вам никто ничего не платил.

–Как же так?– кричал Олежка от такой вопиющей несправедливости.

Он не вытерпел, кинувшись на пристава с кулаками, стал кричать, что тот обманщик и что нельзя обманывать маленьких бедных детей.

Лицо пристава мгновенно изменилось. Улыбка исчезла, и в его глазах засверкали молнии.

Через мгновенье сильный удар по лицу сбил Олежку с ног на замерзшую, заснеженную землю. Чрез мгновенье рядом с ним лежал Ивашка, который успел ударить пристава по ноге раньше, чем оказался рядом с братом. А следом за ними на снег приземлился и старый, поеденный мышами и молью плед. Братья, сквозь слезы, вытирая разбитые носы, горько наблюдали, как заколачивали окна и двери их родного дома. Как повесили тонкий конский шнурок и опечатали двуглавым орлом на горячим сургуче.

С окном проделали то же самое.

Пристав повернулся к мальчишкам, важно погладил усы и злобно объявил:

–Имущество арестовывается и опечатывается до разрешения суда. Упреждаю о сроке: с сего дня вы должны найти новое место проживания.

Если оного не будет или будете изобличены в попрошайничестве, либо в бродяжничестве, последует неминуемое наказание через острог. При повторном изобличении вы отправитесь на «каторгу для малолетних преступников» – объявил уездный пристав и залез в телегу, на которой помимо Олежкиных вещей лежали вещи таких же бедняков, которые задолжали уездной управе.

–Едем на Никольскую!– скомандовал пристав, и телега тронулась, оставляя глубокий след в мягком пушистом снегу.

Братья долго и злобно смотрели вслед укатывающей телеге, придумывая, как страшно они расправились бы со злыми жандармами, будь они постарше.

Вокруг их бывшего дома валялись расколотые чугунки, миски, поломанные доски и сломанная пополам отцовская лопата, по которой злодеи проехали своей телегой.