Матёрый

Ксюха внезапно оттолкнулась от вязкого дна и взбудоражила гладкую поверхность ставка резкими сажёнками, намереваясь настичь обидчика и вплотную заняться его ушами. Пацанёнок с равноценной энергией стал удаляться от островка. Переводя дух, Ксюха зависла в воде и вкрадчиво предложила:

— Верни вещи. Дам печенья, сигарет.

— А все туточки, — самодовольно сообщил тинейджер. — С твоими трусами, утка.

Ксюха незаметно гребла в его сторону, но и он шевелил ладошками, отводя резиновое судёнышко на безопасное расстояние. Руки и ноги у девушки начали уставать. Хотя трудно было сохранять хорошую мину при такой плохой игре, она попыталась беззаботно улыбнуться. Спросила:

— Сотню хочешь?

— А где она у тебя? — хитро прищурился пацанёнок. — В одном интересном месте?

За спиной Ксюхи тут же раздалось отчаянное бултыхание. Это Саня, заслышавший про анатомические подробности жены, отважно отцепился от ивняка и отчалил от берега. Вызволять пришлось его самого, а не сумку с вещами.

С трудом возвратив мужа на исходную позицию, Ксюха оглянулась с ненавистью во взоре. Воришка колыхался на поднятых ею мелких волнах и выглядел обнаглевшим до крайности. Успел сообразить, что ситуация находится под его контролем, гадёныш.

Комок илистой грязи, брошенный Саней, обдал его брызгами. Когда Саня, чертыхаясь, полез на берег искать что-нибудь поувесистее, продрогшая Ксюха последовала его примеру. Она надеялась, что её голая спина и то, что ниже, выказывают несовершеннолетнему преступнику убийственное презрение, но гордого выхода на сцену не получилось. После Сани берег совершенно раскис, и Ксюха попросту съехала на четвереньках во взбаламученную воду, зло крикнув мужу:

— Руку подай'… Защитник, блин!..

Она впервые в жизни обратилась к Сане подобным тоном. Растерянный, виноватый, он помог ей выбраться на сушу, а она тут же плюхнулась на траву и вся съёжилась, обхватив поднятые колени руками.

Пацанёнок ржал так оглушительно, что из прибрежных зарослей вспорхнул яркий зимородок и, панически трепеща крыльями, понёсся к берегу. Ксюха проводила пичугу завистливым взглядом, но сама даже не пошевелилась, хотя под ягодицами у неё скопились все острые сучки, которые имелись на островке.

— Пойдём в камыши, — попросил Саня убитым тоном. — Этот. уставился, как кот на сметану.

— Вагончик, камыши… — Ксюха капризно передёрнула плечами. — Надоело.

— Пойдём. Нечего перед ним вышивать.

— А, пусть любуется. Лохматая, ободранная. Теперь ещё в грязи вывозилась, как свинья. Молодая жена называется, блин…

Пацанёнок с пытливостью во взоре дрейфовал неподалёку, пытаясь определить, все ли на месте у взрослой девахи, не расходится ли реальность с порнографическими канонами. Целомудренная поза купальщицы его совершенно не устраивала, поэтому он решил возобновить переговоры:

— Слышь, ты, утка. Покажи!

— Убью, — пригрозил Саня, шныряя уже где-то в камышах.

— Не о тебе речь, — пренебрежительно парировал пацанёнок звонким голосом — Что ты мне интересного показать можешь? У меня такой же, даже больше.

— Заткнись Из камышей вылетела внушительная коряга, но до натуралиста не долетела, шумно плюхнувшись в прибрежную воду и обдав Ксюху брызгами. Она даже не поморщилась. Ей уже было все равно.

— Покажи! — настаивал юный натуралист.

— На! — воспользовавшись ребром левой руки и локтевым сгибом правой, Ксюха продемонстрировала ему символическое изображение одной известной штуковины, которой, кстати, сама была напрочь лишена.

— Не, ты стриптиз покажи.

— А наши вещи?

— Вот они. — Пацанёнок горделиво потряс в воздухе пакетом с добычей.

— Ладно…

— Ксюха! — предостерегающе завопил Саня, но она уже выпрямилась во весь рост и мрачно осведомилась:

— Доволен?

— Не-а! — Пацанёнок радостно заржал. — Дойки у тебя маленькие, смотреть не на что. Хреновый твой стриптиз. Так что извиняйте…

Ошеломлённые молодожёны проводили взглядом пакет, взмывший над ставком. Утяжелённый винтовым ключом от вагончика и Саниным ремнём с многочисленными заклёпками, он сразу пошёл на дно, оставив на память о себе разбегающиеся по воде круги.

Глубина там была метров восемь. Донырнуть до дна Ксюха смогла бы разве что с камнем на шее.

Прежде чем уплыть на краденой камере, пацанёнок обложил обоих звонким матом, но молодожёны уже никак не отреагировали. Особенно удручённым казался Саня. Он с удовольствием поплакался бы Ксюхе в жилетку, но таковой на ней не наблюдалось.

Он был гол как сокол. Она — как соколиха. Теперь Саня понял, что означает выражение «обобрать до нитки».

— Что теперь? — тихо спросила Ксюха, когда грабитель исчез из виду. — Может, утопимся на пару? — Ноги у неё ослабли настолько, что ей пришлось опуститься на землю.

— Что-нибудь придумаем, — ответил Саня, неубедительно улыбнувшись.

— Ты уже напридумывал, хватит.

Возразить на это было нечего. Самым удручающим и унизительным для Сани был тот факт, что никакие отчаянные усилия не могли приблизить его к противоположному берегу. Он панически боялся глубины, после того как в детстве чуть не утонул на мелководье Азовского моря.