Матюшенко обещал молчать

Инженеры спускаются вниз после обеда. Такой порядок. Налетят человек десять, наденут спецовки и давай стучать. «Мы, — кричат Косте, — тоже рабочий класс! С высшим образованием!» Сделают форму, зальют металлом, посмотрят-посмотрят и выбросят на свалку. Опять зальют и опять выбросят. Целая гора негодных отливок под окном. «Металлолом производим, — смеются. — В грамм добыча, в год труды!»

Два года назад Костя пришел в лабораторию из сборочного цеха. Тогда как раз очистную машину делали. Стояла она посреди участка, копошились вокруг очкастые мальчики в халатах. И Костя неделю с этой машиной возился, оставался на вторую смену, варил, прихватывал, что нужно было. Очень торопились. Потом опробовали. И Косте команда — разрезать на куски и на ту же кучу, что под окном... Ладно. Разрезал. Металл на машине — одна нержавейка. Разрезал — и к начальнику лаборатории. Не нужна ему такая работа! Дармоедом Костя Логашов отродясь не был и не будет никогда.

— А в чем, собственно, дело? — спрашивает начальник.

А сам очки трет, знает — в чем. И пока Костя говорил, подсчитывал, сколько денег в ту машину вбухали, сколько зарплаты получили, пока ее делали инженеры, токари, слесари и прочий народ, пока это все выкладывал Костя, начальник втягивал голову в плечи, так что под конец один нос да очки из пиджака торчали.

— Нечего мне возразить тебе, товарищ Логашов, — говорит. — Нечего, потому что ты прав по всем статьям. — И молчит. В стол уставился и карандашом: тук-тук, тук-тук... И оттого, что начальник не огрызался, не называл Костю дураком, не советовал не лезть не в свое дело, Косте стало начальника жаль.

— Как же так, Виктор Петрович? Вас же в институте учили.

— Учили, — уныло кивнул Виктор Петрович. — Да, видно, не всякого научить можно. Тупой, значит. — Стал хватать со стола бумаги и в ящик запихивать. — Тупой!

— И что же теперь делать? — растерялся Костя.

— Что делать! Если не выгонят меня, будем новую машину делать. А выгонят — придет другой на мое место, и все равно будете ее делать. Потому что такая машина нужна. Нужна, понимаешь! А новое делать тяжело. Тяжело из ничего делать что-то. Вот нет ее, машины такой, нигде нет! А потом, р-раз — и есть! И все равно ты прав. Прав!

Начальника не выгнали. Но ругали на всех собраниях — ничего не получается у него. Особенно изощрялся шеф, над всей лабораторией витало его звонкое, блестящее имя. Лауреат. Начальник лаборатории после его разносов ходил убитый, дневал и ночевал на заводе. И вот однажды Костя не выдержал и пошел к шефу.

— Зачем вы травите Киселева? — спросил. — Он хороший человек. Он работает больше других.

Шеф долго смотрел на Костю, а потом сказал:

— Мне нужен не хороший человек, а хороший инженер. И давай договоримся, приятель, ты будешь делать свое дело, а я — свое. Понял?

На это ему Костя отвечал, что, между прочим, зовут его Константин Александрович, ему сорок три года. Из них на заводе он тридцать лет. Это его завод. И здесь он тоже хозяин. Если верить тем словам, которые шеф так любит произносить на профсоюзных собраниях. В людях Костя немного разбирается. Киселев — настоящий инженер. Но он берется за самое трудное, и ему не везет. Он генератор идей. Так говорят.

— Идеи идеями. Но нужна отдача. Материальная, между прочим, отдача. От каждого человека, и от хорошего в том числе. Иначе мы прогорим. Я ничего не имею против Киселева. Пусть идет, куда хочет. А мне нужен талант. Ты знаешь, что такое талант?

— Это сложно, — сказал Костя.

— Нет, не сложно, — сказал шеф. — Талант — это когда везет...

— А если не везет?

— Ничем помочь не могу, — холодно смотрит шеф.

Как хотелось бы Косте сказать ему: «А сам ты много сделал такого, что можно показать людям: это сделал я, для вас... Много ли, кроме диссертаций?» Но не скажет. Не тот случай. Шеф — специалист высшей марки. И на завод он не с неба упал. Здесь начинал мастером в литейном цехе. Здесь свои диссертации защищал. Здесь им гордились. И от этого Косте еще обидней.

— Значит, всех, кому не везет, тю-тю?

— За всех не знаю, — говорит шеф. — Это не в моей компетенции. Я отвечаю за свой участок.

Костя вышел от шефа растерянный и долго думал, какой он: талантливый или нет, Костя Логашов, год рождения тысяча девятьсот тридцатый, образование девять классов, сварщик. И как это определить. И кто определять будет. Ему представилось: такая специальная машина, вроде той, что получку считает. Возле нее — шеф. А мимо потоком люди идут. Раз! Загорается красная лампочка — талантливый налево. Оклад пятьсот рублей, трехкомнатная квартира, машина, дача... Два! Желтая лампочка — нет таланта. Направо. Не мешай. Знай свое место... Раз-два! Раз-два! Мигают лампочки. Идут люди. Очень удобный аппарат.