Матон

— Девушка, Машенька… нам нужно кое-что другое. Этих все равно, что за смертью посылать.

Я отправил двоих парней за водкой, но успокоительное нам нужно сейчас.

— Сделай, — Феликс слегка обнимает за талию белокурую девушку, она краснеет и кивает. Через две минуты приносит медицинский спирт, какие-то бутерброды. Биалис на операции, за закрытыми дверями его кабинета коньяк на любой вкус, но боюсь сердце Матона не выдержит уже сейчас.

— Блядь, друг, я рад за тебя, от сердца… — Я произношу это, не в силах сдержать улыбку. Руки Матона не дрожали, даже когда он перерезал кому-нибудь глотку, а сейчас расплескал уже пол стопки.

— Тихо, Ос, хорош издеваться, не хватало нам сердечного приступа и ножа в твоем сердце.

Матон смотрит на нас так, словно и правда готов убить. Молча, выпивает, не закусывая. Я тут же обновляю, повторяем эту процедуру несколько раз. Спустя час мы втроем уже на веселе.

— Блядь, да когда же это закончится! — Матон подкуривает, мы тоже.

— А мы разве не должны сейчас слышать душераздирающие крики, как в кино? — Матон сверкнул на Феликса глазами, ноги отплясывают чечетку, руки сжаты в кулаки.

— Фил, заткнись. Брат, я уверен, что там все в порядке, иначе бы нам уже сообщили.

— Три часа уже прошло…

— У меня сестра рожала девять часов, так что…

Матон подрывается, его вообще не волнует выпитый литр медицинского спирта. Ребята приносят водку, лимон, оливки, колбасу. Я сразу вспоминаю вечер их знакомства. Но как оказалось, это был вечер встреч. Матон тоже посмотрел на нарезанные Феликсом кружки лимона, взял один и отправил в рот.

— Забавный тогда был вечер в баре. Я не ожидал от нее.

— Я тоже. — Наконец-то хоть какая-то улыбка. — Я думал, она меня узнает.

— Ну отсутствие семидесяти килограмм кого угодно сделает неузнаваемым. — Матон кидает в Феликса ножом, слава богу он из пластика.

— Надо было еще в лифте забрать ее.

— Была мысль, поэтому я и дал тебе знак, чтобы она вошла. Но было интересно понаблюдать за ней. Шрамы остались? — Показывает на мою руку, там четыре точки от зубцов вилки, которую Эмилия воткнула мне в руку.

— Думаю затянутся.

— Эх блядь, тоже женится что ли… — медсестра вновь идет к нам, я подозреваю, что она запала на Фила, второй раз выходит поинтересоваться нашими делами, спросить надо ли чего. Фил встает к ней на встречу, выводит ее в коридор держась за сердце, говорит его срочно нужно послушать.

Прошло еще полчаса. Матон подкуривает следующую сигарету, показывает мне на стопки. Мы в который раз выпиваем. Кто-то заходит в двери. Матон подпрыгивает, но тут же плюхается в кресло. Это Биалис, снимает на ходу окровавленный фартук.

— Аппендикс. — Поясняет нам, кидая перчатки в урну.

— Не мог избавится от этой операционной хуйни там? — Я убивал людей и крови не боюсь, но больницы я всегда не любил.

— Спешил узнать новости, их нет как я вижу.

Подаю ему стопку, он поднимает ее чтобы чокнуться.

— Не думал, что доживу до этого дня.

— Никто не думал. — К нам возвращается Феликс. По всей видимости ему ничего не перепало.

— Я надеюсь ты не с моим персоналом забавлялся? — Биалис пытается состроить серьезное лицо.

— Нет, как ты мог такое подумать!

— Ну да, конечно…

— Да расслабься ты, такой день!

— Уже ночь.

— Такая ночь!

Тут в проеме появляется Алла.

— Мальчики, в каком виде вы предстанете! Миша! Ну они-то ладно, а тебе еще с дочерью знакомится.

— Аллочка, не читай ему нотаций, он и так бледный как мел, испуганный. — Фил усаживает Аллу к себе на колено, дает стопку. — На ка, выпей. — Алла залпом осушает пластиковую стопку, морщится.

Матон опускает руку на глаза.

— Твою ж мать, дочь.

— Жалко парней, сколько из них останется без яиц… — Я уже представляю этих испуганных ухажеров дочери самого Матона.

— Заткнись Ос. — Слегка пинает меня под столом.

Мы ржем как кони, когда к нам в комнату ожидания заходит Тома.

— Ну что папочка! Поздравляю!!!

Мы одновременно налетаем на Матона, чертов амбал, стоит и не падает.

— Уймитесь. Эмма ждет! Куда все-то! — Тамара разводит руки. — Только отец, пусть идет первый.

Эмма

Смотрю в черные глаза этой малышки. Мне не верится, что она моя дочь, моя и моего зверя. Еще несколько минут назад она была у меня в животе, а теперь я сжимаю этот живой комочек у себя на груди. Тома сказала, что у всех новорожденных такие темные глаза, но я знаю, что у моей дочери они такими и останутся, потому что ее отец Медведь Чертан.

Он стоит в дверях, я пытаюсь давить подступающие слезы. Медленно, словно опасливо, подходит к нам, переводит взгляд то на свою дочь, то на меня. Глаза Миши заблестели, мне жутко хочется его обнять, но я не в силах встать. Естественные роды не предполагают ничего хорошего для женщины, и ближайшие пару месяцев мне будет тяжело, учитывая родовые травмы. И почему так все на них помешаны, если бы я знала, как все закончится, сделала бы кесарево.

— Знакомься, твоя дочь. — Я не выдерживаю, слезы брызнули из глаз. — Прикасается к моему лицу, вытирая их. Протягиваю ему маленький конвертик. — Три с половиной килограмма.

Смотрит на нее не отрываясь, нежно целует в лобик и садится на край кровати.