Матрикул Без права на подвиг

А вокруг продолжал царствовать осенний лес. Несмотря на расчистившееся небо и ярко светившее солнце, здесь у ручья было довольно прохладно. Но в связи с отсутствием ветра и дождя, под одеялом и наброшенном на плечи пальто Шерман чувствовала себя довольно комфортно. Толстый ковёр позволял и вовсе расположиться с комфортом.

Я же и вовсе не чувствовал холода, лишь нетерпение и напряжение ожидания. Решив воспользоваться вынужденным ожиданием, достал из кобуры люггер и вальтер из кармана кителя. Нужно было точнее определиться с резервом боеприпасов. В обойме люггера оставался один патрон. Запасная обойма из кобуры заняла место почти полностью разряженной. А внимательно осмотрел пистолет на предмет повреждений, оттянул затворную раму, зарядив и поставив на предохранитель. Вернул в кобуру.

Пошарил в оставленной сержантом сухарной сумке. Ага, прекрасно. Патроны к люггеру россыпью. На взгляд, около двух десятков. А это что? Ба, да это вальтер PPK — пистолет Астрид. Ну-ка, ну-ка. Я выщелкнул магазин. Ну да, двух патронов калибра 7.62 не хватает. Оказывается, фройляйн успела пальнуть даже два раза. Я выщелкнул два патрона из запасной обоймы своего браунинга и дозарядил вальтер. Так, для порядка. Пусть все пистолеты будут полностью заряжены. Мало ли. Стал снаряжать пустую обойму люггера, загребая патроны из сумки.

Монотонные движения успокаивали, краем глаза ловил на себе украдкой бросаемые взгляды пленницы. Странное дело, первым Демиургом был Алоизыч, хоть и одиозная, но вполне значимая историческая фигура, которая со временем серьёзно повлияла на судьбу Германии. А Шерман? Как я ни напрягался. Но не мог вспомнить никаких исторических параллелей с этой фамилией ни в моём пролом, ни в моём настоящем. Правда, странно. Нет, Матрикулу я доверяю, тем более что всё время, пока я рядом с Астрид, получаю его молчаливое подтверждение-напоминание: Демиург рядом! Тем не менее была в этом несоответствии какая-то тайна. А недосказанности такого рода я не очень люблю. По моему опыту и статистике законов Мерфи такие тайны рано или поздно выливаются если и не в большой п@здец, то в малую х@йню точно.

Кстати, а не пора ли мне по совету Лукреция дать сигнал Смотрящим, чтобы они поспели к рандеву с эмиссарами Хранителей. Иметь ещё один козырь в торговле со Странником & Ko очень важно. Смотрящие — это не козырь. Это скорее бронепоезд на запасном пути. Надеюсь, что дружественный мне бронепоезд.

Осталось как-то объяснить фройляйн необходимость «телесного контакта» с Матрикулом. На этом условии настаивал Смотрящий.

Астрид давно закончила трапезу, вежливо оставив мне пару кусочков сахара и галету. Она зябко куталась в пальто и угрюмо уставилась в глубину леса. Вернув люгер в кобуру, отправил браунинг в карман бриджей, а вальтер PPKво внутренний карман кителя. Всё. Миротворец вооружён и о-очень опасен.

— Что ж, госпожа Шерман. Я готов ответить на ваши вопросы, если, конечно, они у вас есть, — выдержке девочке не занимать: пленница обернулась ко мне и в её лице было столько равнодушия и презрения, что я бы, может, и поверил, да уж больно его было слишком много. Фройляйн явно переигрывает. А значит, включилась в какую-то свою игру. Великолепно! Лишь бы не бросала меня в терновый куст.

— Кто вы и зачем я здесь? — лаконично и исчерпывающе. А чего я ожидал? Угроз? Истерики? Не-ет, эта барышня сделана не из такого теста.

— Мы в лесу, неподалёку от Зеештадта. Вам ничего не угрожает, если вы спокойно посидите со мной до вечера и дождётесь встречи с очень важными людьми. От вас требуется побеседовать с ними и ответить на пару вопросов. Потом вас отпустят. И, возможно, даже доставят домой, — я всё же не решился говорить Демиургу правду. Поскольку правда выглядит как бред пациента из психиатрической клиники. А мне ближайшие часы нужна адекватная и покладистая Астрид, — для вас я обер-лейтенант Вагнер, Габриель Вагнер или просто Габриель.

— Вы не немец, Габриель, — дёрнула плечиком Астрид.

— А я и не претендую. Главное, вы понимаете меня, а я вас.

— А те люди, с которыми я должна говорить…они кто?

— Скажем, так. Они тоже не немцы.

— Они русские?

— Почему вы так решили.

— Тот унтер-офицер, что убил дядю Иоганна, русский. Я слышала его речь.

— В моём отряде люди разных национальностей, фройляйн Шерман. И если вас это немного успокоит, то за дядю приношу свои глубочайшие извинения. Силовые операции захвата не застрахованы от случайностей. Если бы вы не стали стрелять, всё могло бы закончиться не так трагично, — пленница в этом месте зло поджала губы, глаза её упрямо блеснули.

— Я подумала, что вы русские пленные, те самые беглецы из Цайтхайна, о которых дяде Иоганну позвонили за полчаса до вашего прихода.

— Почему вы так решили? Мой немецкий настолько плох? — меня взяло любопытство, да и на будущее неплохо бы подстраховаться от подобных промахов. Хотя и так вся операция была слеплена на живую нитку. Но не с балалайкой же и водкой в компании медведя мы вломились в дом к Вильчеку?

— Сапоги.

— Что «сапоги»? — не сразу въехал я в ответ Шерман.