Матрица или триады Белого Лотоса

Где в долине с осени по морщинистым стволам передвигались многочисленные белки, расстреливаемые Витусом на мясо, со всей пролетарской беспощадностью, а в марте шарили, поочередно меняясь деревьями, поползни в поисках личинок и мух, - буйство свежей листвы. В зеленой чаще вьют гнезда скрытные птицы, и наполняют лес трелями. Мелькают, среди листвы леса и травы на лугах, мелкие ярко окрашенные камышовки, зяблики, дятлики и другие пернатые, суетятся, кормят беспомощные комочки птенчиков в гнездышках, а над полями чертят серпами крыльев реликтовые стрижи Долины.

Сила пробужденной природы могуче влечет существа друг к другу, везде зовущая за собой любовь, а не страх выживания. Это не сила рельефных мышц, плоти, возбуждающей аппетит, примитивная как повседневная еда, это скорее обезоруживающая, бескорыстная, самоотверженная, приносящая дары магия. Механизмы полового поведения и размножения тоньше и галантнее на фоне всеобщего весеннего процветания, чем грубые и жестокие осенние схватки животного "крупняка" за самок. Замечаешь тогда и особые взгляды и сам принимаешь взаимные знаки внимания противоположного пола.

Отдаляясь от весенней природы, человек теряет ощущение этой могучей силы, движущей сезон всеобщего процветания, подменяя его вечной борьбой за выживание. Тупой и слепой.

Неправильно воспевать войну весной. Война - это не движитель мира, а его уродство. Воспевают войну те, кто плодит изуродованных калек и безвольных людей, - им нужна демонстрация силы, чтобы напугать и привести к повиновению. Вот почему китайцы откладывали исполнение смертных приговоров на осень, когда начинался сбор дани, и надо было привести в гармонию общество. Вот тогда надо говорить о мужестве и справедливости. Войны не начинались весной, это не был сезон боевых побед и удачных набегов. Нарушая сезонность, алчные верхи приводят вселенную к хаосу и катастрофам. Даже медведь весной не лезет на пасеку, предпочитая пережевывать свежую зелень в лесу.

Сила популяции людей уже не пугает, потому, что она теряется в величественной силе природы, когда каждый ползущий жучок кажется несгибаемым воином в достижении единственной цели, упрямым и неодолимым.

И начальнички уже не выглядят как надсмотрщики над рабами на службе у хозяина-монстра, они ковыряют свою маленькую независимость. Паша занят своим огородом и посадкой своего картофеля. В деревне стойкий запах взрытой и изуродованной весенней земли, залитой терпким свиным г..., и удушливый - помидорной рассады, ядовитой как незрелый паслен. Сначала будут чахлые слабенькие посадки капусты, потом прополка колючих, цепляющихся за унавоженную землю сорняков, а дальше - и сбор вонючего колорадского жука с ботвы.

Мокрушник

Он сидел первый раз, и бежал первый раз. Сейчас, когда выбора не было, его скорбно поджатые губы и затравленные черные глаза, сведенные вместе, выражали слепую покорность судьбе. Он стал обузой кодлы, маленький, невзрачный, двигаться вперед по тайге он уже не мог, цеплялся за все одеждой, лицо опухло от многочисленных царапин, а крысиный нос заострился еще сильнее. Полная потеря воли, а это для бегунов самое ужасное. "На хвосте" сидели легавые, мешок облавы затягивался. Кодляк его бросил.

Попал на зону он за то, что убил вечером после работы собутыльника, который отогнал его ногами от единственного в "пивняке" стояка, когда он, выпив на халяву водки, начал "лажать" благодетеля. Загасил его через месяц, когда тяжелый фраер не узнал его и повторно хавло ему налил, они вышли в ночь вместе к забору "отлить", и когда тот повернулся к нему спиной, "новый друг" с ожесточением цокнул его с размаху обрезком трубы по голове и сорвался, затаившись в хрущевке, в своей конуре, дома, на выходные дни. Появился он в пивной к концу следующей рабочей недели, думая, что соскочил, где его и повязали. Получил он тогда три года, из них чалился полтора, и должен был откинуться "на химию", но ему не терпелось вернуться домой и "отомстить" тому "суке", что сдал его, "поломав ему жисть", злоба душила его.

Он услышал нарастающий лай собак, но ноги уже не шли, он спрятался, вжался спиной, осел в траву и растопырился, обмочившись, за деревом. Глаза мурылика слепило зеркало страха, при побеге он заколол заточкой охранника, молодого солдатика, первогодку, который не смог выстрелить в него, преградив прорванный проход через колючую проволоку, и он знал, что его не будут брать живым. Теперь он ждал конца. Овчарки выскочили неожиданно, собака ткнулся в обледеневшую от ужаса личину мордой, поднял заднюю лапу и бзикнул её струйкой мочи. Свора с лаем бросилась вослед кодлы. Его не тронули!

Он единственный из зеков, не попавший на кич, судьба его была на этот раз благосклонна к нему.

Он появился на пасеке после полуночи, поел из кастрюли и улегся на матрасе, я бросил ему одеяло, к утру холодно. На рассвете он ушел втихую в тайгу, захватив мой шерстяной спортивный костюм.

Гольд