Матрица террора

Выбравшись на крышу, он развернулся и стал ждать своего преследователя. Как только из разбитого окна показалась голова Зейда, Тэк нанес рубящий удар мечом. Зейд отшатнулся и, сгруппировавшись, кубарем скатился на крышу, после чего мгновенно вскочил на ноги. Тэк не мешал ему подняться; он стоял в стороне, наблюдая за Зейдом.

— Твоя бывшая школа? — спросил Зейд, потирая ушибленное колено.

— Ага, я тут раньше учился, — небрежно бросил Тэк, словно беседовал со старым приятелем. — Как тебе здесь, нравится?

— Не думал, что когда–нибудь снова окажусь в школе, — Зейд, прищурив глаза, внимательно смотрел на противника.

— Ха, по–моему, трудно найти более подходящее место для завершения нашего поединка, — Тэк усмехнулся.

— Это место ничуть не хуже и не лучше любого другого, — сказал Зейд, поднимая свой меч. — Давай же закончим наш поединок.

— Давай!

Тэк сделал выпад вперед, Зейд бросился ему навстречу, они скрестили мечи. Казалось, что противники снова окажутся в сцепке, но Зейд неожиданно сделал круговое движение рукой, отбив в сторону меч Тэка и оцарапав ему предплечье. Тэк не был готов к такому маневру; он разжал пальцы, меч упал на крышу, Зейд быстро оттолкнул его ногой. Тэк отскочил на безопасное расстояние. Зейд остался стоять возле упавшего меча Тэка, который соскользнул к самому краю крыши. Зейд поддел оружие ногой, на его лице было написано явное разочарование.

— Возможно, я ошибался, — тихо произнес Зейд. — Как ты можешь повести за собой живых, если не способен отомстить за мертвых?

Тэк прикрыл глаза: в душе у него всколыхнулась волна ярости, грозившая поглотить все его существо. Он вспомнил долгие часы упражнений, когда ему приходилось отделять соль от перца и сахар от соли и, преодолевая внутреннее раздражение, заставлять себя полностью сосредоточиться на работе. Тэк почувствовал, как постепенно гнев отпускает его.

Тэк не помнил, как сорвался с места и побежал, он знал только, что бежит навстречу Зейду. Безоружный, с раненым плечом, Тэк приближался к предводителю бунтовщиков — человеку, вызывавшему в его душе самую жгучую ненависть, на которую он только был способен. Тэк видел, как Зейд поднимает меч, но продолжал бежать. Он не боялся Зейда, сейчас он не боялся даже смерти. Зейд вскинул меч над головой, собираясь нанести сокрушительный удар. Тэк подпрыгнул и, схватившись за меч, сжал лезвие между ладонями. В тот момент, когда он оказался лицом к лицу с Зейдом, Тэк впервые увидел страх в темных глазах предводителя бунтовщиков.

«Мы должны быть жестокими и беспощадными, Тэйкан».

В этот момент Тэк понял, что тот школьник, который умер вместе со своей сестрой, больше не имеет к нему никакого отношения. Он перестал быть и тем запутавшимся мальчиком, который не знал, как ему жить дальше. Этих людей больше не существовало, вместо них появился бунтовщик по имени Тэйкан. Он согнул ногу в колене и ударил Зейда в живот, одновременно выпустив из рук лезвие меча. На короткий миг на лице Зейда отразилось удивление: он понял, насколько невыгодной была выбранная им позиция. Затем в его глазах появилось умиротворенное выражение — он принимал то, что сейчас должно было произойти. Зейд качнулся и отступил назад, к самому краю крыши, где он так опрометчиво остановился, выбив меч из руки Тэка. Полы куртки, словно два черных крыла, развевалась за спиной Зейда; он вытянул вперед руку, как будто благословляя нового предводителя бунтовщиков… и рухнул вниз.

Он падал вниз — самый талантливый человек, который когда–либо жил в Городе.

Он падал вниз — самый плохой ученик, который когда–либо переступал порог школы.

Он падал вниз с крыши школы — бунтовщик, оставшийся бунтовщиком до конца.

Он упал, и вместе с ним спала темная пелена ночи, из–за горизонта показался яркий солнечный диск.

Тэк пролез обратно через разбитое окно и оказался в школьном коридоре. В его душе не было ни жалости, ни раскаяния — напротив, у него было такое чувство, словно он освободился от тяжкой ноши, чтобы взвалить на свои плечи другую, гораздо более тяжелую. Его личный поединок закончился. Сражение тех, кого называли бунтовщиками, и которое отныне стало его личным сражением, только начиналось.

***

Он пришел. Почему–то Зейд был уверен, что он придет. Он медленно брел по улице — одинокая скорбная фигура, освещенная восходящим солнцем, он подходил все ближе и ближе, его тень наползала на тело брата. Несмотря на вражду, которая некогда существовала между ними, Зейд был рад, что Юмаши пришел к нему. Сейчас, когда братья вновь были вместе, обоим казалось, что они никогда не расставались. Зейд слабо улыбнулся: наконец–то он находился в полной гармонии с окружающим миром.

— Привет, — сказал Юмаши, опускаясь на колени возле лежащего на земле брата. Солнечный свет ударил Зейду в глаза.

— Привет, — он зажмурился.

— Как все прошло? — после некоторой паузы спросил Юмаши.

— Он займет мое место, — сказал Зейд и вздохнул, словно с его плеч сняли тяжелую ношу. — Я освободил его сознание. Он готов взять на себя ответственность… как я и ожидал. А я… я наконец смогу отдохнуть.