Матрона Московская

     – То-то и оно, что не получается. Теперь иди и покайся в своем главном и нераскрытом грехе, за который ты не понёс наказания и о котором промолчал на исповеди.

     Художник (а на его совести и в самом деле было преступление, о котором, как он думал, никто не знал) так и повалился Матронушке в ноги.

     – Грешен! Прости, матушка.

     – То-то и оно, что грешен. Бога не проведёшь, Господь всё видит, ничто от Него не укрывается. Ступай к батюшке и впредь не лги.

ВРЕМЯ РАЗРУШАТЬ

     Одна барыня купила в Себине дом и, прослышав о прозорливой слепой девице, пришла к ней.

     – Хочу строить колокольню, – сказала она Матронушке, думая, что та поддержит её благое намерение.

     – Не время строить храмы, – ответила Матронушка. – Время спасаться.

     – Как это прикажешь понимать?

     – Понимай так: что ты задумала, не сбудется.

     – Вот те на! Почему не сбудется? Всё у меня есть: и деньги, и материалы, я уже и извести нажгла.

     Барыня ушла, сомневаясь в прозорливости Матронушки.

     Однако наступали времена войн и революций, когда храмы не строили, а разрушали, а священников расстреливали за верность Православию и России. Много народа погибло: кто по неправде своей, кто по ослеплению, а кто и за правду.

ПРОВИДИЦА

     Матронушка в чистоте своего сердца провидела и революции, и гонения на Православие и старалась отмолить у Господа Россию от грядущих бед, но страшен был наш грех одурения и отступничества – вот и попустил Господь сатане.

     Матронушка дни и ночи непрестанно молилась за веру, богохранимую страну нашу, благочестивейшего государя и воинство его, – да видно, наступали последние времена и одолела нас духовная и сердечная слепота и гордость, и Бог, вновь оплёванный и осмеянный, ждал со смирением, когда мы повернёмся к Нему и воскликнем со слезами: “Да святится Имя Твое!” и припадём к Его груди, как блудные дети к любящему Отцу.

     Матронушка призвала к себе Лидию Янькову, с которой совершала паломничества по святым местам России, и сказала:

     – Пусть отец твой поскорее распродаст всё своё, что имеет, и будет готов к долгому странствованию.

     Но помещик Яньков считал себя человеком образованным и сочувствовал борцам за свободу от нехорошего царя. Совет убогой Матронушки он пропустил мимо ушей: что, мол, знает слепая девица?

     Случилась революция, имение Янькова было разграблено, а сам он отправился в странствование, из которого никто пока не возвращался: его расстреляли. И во многих домах в Себине появилась причудливая мебель, картины и книги на иностранных языках, хотя мало кто читал и по-русски.

     “Воистину, нет пророка без чести – только в отечестве своём”, – думала Лидия Янькова словами Спасителя нашего, Которого ни во что не ставили домашние Его.

БЕЗДОМНАЯ СТРАННИЦА

     Братья Матронушки Михаил и Иван поступили в большевики, стали сельскими активистами и воевали то с единоличником, который не желал сбиваться в колхозные стаи, то с Церковью, то с Матронушкой. Присутствие в доме блаженной, которая примером собственной благочестивой жизни учила хранить веру Православную, создавало для братьев большое неудобство: они могли в любую минуту пострадать от власти, ради которой отказались от веры отцов. И Матронушка, жалея их – зрячих, здоровых, грамотных, – стала искать способа уехать. И уехала в Москву ради братьев, которых считала несчастными людьми.

     Покинув дом родной и своих партийных братьев, она – слепая и беспомощная – останавливалась, где примут Христа ради. И порой попадала к хозяевам не очень хорошим. Она, подобно святым бессребреникам Косьме и Дамиану, никогда не брала платы за свои исцеления, но ей, правду надо сказать, кое-что приносили: кто хлебца, кто рыбки.

     Она ежедневно принимала не менее сорока увечных и сломленных духом людей и учила спасаемых не только своими притчами и советами, но примером собственного смирения и стойкости. Ведь у неё не было ничего: ни угла, ни имущества, ни запасов, ни паспорта, ни денег, ни хлеба. Даже тот хлеб, который ей приносили, до неё не доходил. Однажды попала она к злой бабке Пелагее, которая забирала все приношения для своих многочисленных родственников и держала свою кормилицу впроголодь. А порой и поколачивала её, если была пьяна.

     Матронушка у неё просит стакан воды, а та ворчит:

     – Не время ещё!

     Матронушка по примеру гонимых праведников только Господа благодарила за свои новые и новые испытания, крупные и мелкие, а на Пелагею даже не злилась: у этой вздорной особы жизнь тоже была не сладкая.

     А то, что Матронушка порой не получала и стакана воды, никак не отражалось на её всегда ровном, добродушном и радостном настроении.

     – Зачем осуждать других людей? – говорила она очередному своему гостю, который пришёл за советом и исцелением. – Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик. Чего тебе до других хвостиков!

     – Чего ты, слепая, понимаешь в овцах! – ворчала из-за перегородки пьяная Пелагея, – Тоже мне, овцевед!

     – Близко и при дверях уже времена страшные, – продолжала Матронушка, не обращая внимания на шутки пьяной хозяйки. – Теперь перед вами лежит крест и хлеб. Что выберете?