Матросская революция

Вначале судовой комитет решил четырех молодых офицеров арестовать и во избежание самосуда отправить на берег, в Центробалт. Когда для зачтения протокола собралась вся команда, среди нее стали раздаваться голоса, требовавшие немедленного самосуда. Председательствовавший матрос Дючков предложил голосовать. Более умеренные матросы стали возражать, но Дючков, не обращая на них внимания, все-таки поставил на голосование вопрос — «отправлять ли их в революционный комитет или немедленно убить». За второе предложение было всего 30 человек, а присутствовало — 800.

В это время на корабль приехали два представителя Центробалта, до которого дошел слух о готовящемся самосуде. Они потребовали, чтобы им были выданы офицеры, но судовой комитет отказал, говоря, что нет никакого основания, опасаться самосуда и что вечером арестованных офицеров отправят в распоряжение революционного комитета.

Вечером, перед отправкой офицеров на берег, состоялся митинг, но не на верхней палубе, как обыкновенно, а в нижнем помещении. На нем было постановлено расстрелять арестованных офицеров. О постановлении команды судовой комитет ничего не сказал офицерам и даже скрыл факт самого митинга.

После этого был подан катер и туда посажены арестованные под конвоем шестнадцати матросов, выбранных комитетом. Часть из них была вооружена винтовками, а другая — револьверами. Председатель матрос Дючков заявил для успокоения, что, кроме того, поедут члены комитета—гальванер Климентьев и комендор Кокин. В конвой входили гальванер Мамонов (бывший сельский учитель) и матрос Гилев. Арестованных следовало доставить на Эспланадную пристань, что напротив Мариинского дворца, где их должны были ждать представители Центробалта. Однако вместо того, чтобы идти туда, катер направился на Елизаветинскую пристань, в сторону от центра города. Увидев это, офицеры стали требовать, чтобы их везли именно на Эспланадную пристань, но конвой объявил офицерам, что они приговорены к смерти и сейчас будут расстреляны.

На подходе к пристани мичман Кондратьев, обладавший большой физической силой, прыгнул с чемоданчиком через головы матросов в воду и стал кричать о помощи, в надежде обратить внимание рядом стоящих частных судов. Действительно, его крик был услышан, но, боясь вооруженных матросов, никто не решился оказать помощи. Матросы на катере стали ловить Кондратьева. Он был отличный пловец, и им было очень трудно его поймать; тогда они ударили его веслом или прикладом и сломали левую руку, между локтем и плечом. Затем Кондратьев был вытащен на катер, где матросы принялись бить его прикладами и ногами.

Когда офицеры были высажены, их выстроили спиной к морю, в двадцати шагах от углового дома; один из матросов отправился за автомобилем.

Им предложили проститься. Они только молча пожали друг другу руки. Раздался залп, и мичманы Кандыба и Кондратьев упали, а лейтенант Тизенко и мичман Михайлов остались еще стоять. Они были все в крови.

Лейтенант Тизенко вскрикнул: «Что вы, негодяи, делаете?!», а у Михайлова вырвался возглас: «Добивайте, мерзавцы, меня до конца...»

После этого матросы бросились на офицеров, стали их расстреливать в упор из револьверов, колоть штыками и бить прикладами. В результате вся грудь у них была изрешечена пулями, каждый имел не менее шестнадцати ран. Удары наносились в головы, от чего оказались пробиты черепа и выбиты зубы. Лейтенант Тизенко долго не умирал и просил его скорее добить. Несколько матросов прикладами выбили ему зубы, сломали нос и исковеркали все лицо. Членам Центробалта матрос Дючков лаконично заявил, что офицеров убил конвой по приговору команды.

3 сентября при огромном стечении народа состоялись их похороны. Это убийство глубоко возмутило в Гельсингфорсе не только русских, но и финнов. Отдать последний долг погибшим явилось много совершенно посторонних флоту лиц.

За отказ дать требуемую подписку был также расстрелян начальник воздушной станции в Або. В тыловой морской базе Выборге солдаты 42-го армейского корпуса убили не менее 11 своих офицеров, отказавшихся признать прибывшего комиссара ревкома кораблей и частей Гельсингфорса, созданных матросами для борьбы с корниловщиной. Убитые в основном были затоплены в заливе. Когда семьи погибших обратились с просьбой позволить им достать тела погибших, то солдаты, по словам корреспондентов кадетской газеты «Речь», в ответ глумились: «пускай теперь плавают», «теперь они командуют флотом».

Центробалт заносил доклады «с мест» в особый журнал: «При приведении отбирания расписок с офицеров на линкоре “Петропавловск” на требование суд. комитета 4 офицера отказались дать таковые расписки, за что по постановлению общего собрания команды были расстреляны... На этой же почве на Абосской авиационной части убит один офицер...»