Матросская революция

К осени 1917 года на Черном море остро встал и национальный вопрос, который практически не проявился на Балтике. Начался флажный беспредел. Если еще совсем недавно корабельный флаг считался неприкосновенной святыней, то теперь на кораблях Черноморского флота вывешивали все, что кому заблагорассудится. Очевидец вспоминал: «Одни корабли еще стояли под Андреевскими флагами, другие под красными, третьи подняли “жовто-блакитные” самостийной Украины, четвертые — черные знамена анархистов». Исполком Севастопольского Совета 17 октября выпустил резолюцию, в которой высказался за спуск на судах украинских флагов и заявил, что, «только сплачиваясь под красным флагом революции, в полном единении революционной демократии всех национальностей, направленном на расширение и углубление революции, можно достичь полного самоопределения народностей».

Начинались попытки «украинизации» отдельных кораблей. Так, 12 октября неожиданно для всех «украинизировался» строившийся в Николаеве крейсер «Светлана», на котором были подняты украинские стеньговые флаги. Толку от этого не было никакого, т.к. степень готовности крейсера была крайне мала, да и штатной команды на нем также не было. Флаги подняла группа приехавших националистов. Но шума по этому поводу было много. Несколько позднее неприятный инцидент произошел на миноносце «Завидный», команда которого самовольно подняла вместо Андреевского флага украинский и постановила не спускать его до созыва Учредительного собрания. 17 октября в Севастополе объявилась местная украинская рада, объявившая, что она подчиняется Центральной раде в Киеве. Уполномоченным от нее при штабе Черноморского флота был назначен капитан 2-го ранга С.С. Акимов. Предпринял попытку закрепиться на Черноморском флоте татарский курултай. Возник и совсем уж опереточный «Союз молдаванских воинов».

Под влиянием националистов украинские флаги временно поднимали эскадренный миноносец «Завидный», крейсер «Память Меркурия» и линкор «Воля». Правда, на последнем этот флаг почти сразу спустили, после того как линкор в знак протеста покинули 700 матросов-малоросов. По этому же поводу была получена и телеграмма морского министра: «Черноморский флот есть флот Российской Республики, содержащийся за счет государственного казначейства, а потому не может носить никакого иного флага, кроме русского военного знамени».

Черноморский флот, ослабленный пораженческой агитацией, нерешительностью командования, частичной демобилизацией и самовольным оставлением кораблей матросами и офицерами, а также непрекращающееся острой политической и даже вооруженной борьбой, стремительно приходил в упадок.

Глава двенадцатая БИТВА ЗА МООНЗУНД

В конце сентября — начале октября Балтийский флот был вынужден на некоторое время отвлечься от революционной горячки. Первая мировая война снова напомнила о себе, и как! Впервые за все годы войны, на подступах к Финскому заливу появились линейные силы германского флота. До этого германские линкоры не покидали просторов Северного моря, где не слишком успешно противостояли англичанам.

В сентябре же 1917 года германское командование решило воспользоваться революционным беспределом на Балтике и нанести решающий удар в районе Моонзундских островов, который привел бы к разгрому ослабленного Балтийского флота, а если повезет, то и к последующему падению Петрограда, а значит, и выводу из войны всей России.

Председателем Предпарламента был избран правый эсер Н.Д. Авксентьев; подготавливая общественное мнение к возможному падению столицы, в газете «Утро России» он написал: «Со взятием Петрограда, флот все равно погибнет, но жалеть не приходится: там есть суда совершенно развращенные».

Ставки в предстоящем сражении действительно были очень высоки, и немцы поэтому готовились к нему основательно.

Для этого в Балтийском море было сосредоточено 10 линкоров-дредноутов, 10 крейсеров, еще почти 300 кораблей и вспомогательных судов других классов, 100 аэропланов и 25-тысячный десантный корпус. Этой армаде Балтийский флот мог противопоставить только два старых линкора додредноутного типа, три таких же старых крейсера, около 100 кораблей и судов других классов, 30 аэропланов, 16 береговых батарей и 12-тысячный гарнизон Моонзундских островов. Положение усугублялось германским шпионажем, принявшим широкие размеры, а также царившими среди определенной части матросов революционно-пораженческими настроениями.