Матросская революция

15 октября немцы потеряли на минах и в результате навигационных аварий еще три эсминца. Высадившись на острове Эзель, немцы обошли батарею на мысе Церель с тыла. Большинство личного состава батареи бросили орудия, подорвать их не удалось. В пехотных полках, расположенных на острове, началась паника, и они вышли из подчинения. Единственной боеспособной частью оказался Ревельский матросский батальон смерти под командованием капитана 2-го ранга П.О. Шишко и комиссара матроса-большевика с минзага «Амур» Е.И. Вишневского. Матросы Ревельского ударного батальона, численностью более 600 человек, обороняли Ориссарскую дамбу между островами Эзель и Моон, прибыв из Ревеля на позицию уже в ходе боев. Причем оборона дамбы держалась только на ударниках, так как пехота при первых же выстрелах противника бросила свои позиции. Бой за дамбу стал самым напряженным эпизодом Моонзундской операции для германского десанта. При этом матросы Ревельского ударного батальона, не ограничиваясь пассивной обороной, невзирая на сильный артиллерийский огонь немцев, неоднократно контратаковали. В одной из таких отчаянных контратак матросы-ревельцы даже успешно форсировали дамбу и отбили небольшой плац дарм на Эзеле. Но, не поддержанные пехотой и попав под огонь германских эсминцев, были вынуждены вновь отойти на Моон. Что же касается германских миноносцев, обстреливавших Ревельский батальон, то они вышли на позицию обстрела исключительно благодаря предательству команды минного заградителя «Припять»...

Так как на ревельцев легла главная тяжесть этих боев, они понесли большие потери. Для спасения Ревельского батальона была проведена эвакуационная операция. Причем, даже окруженный многократно превосходящими силами противника, батальон из последних сил продолжал удерживать позицию у моонской пристани. При эвакуации офицеры и матросы уступали друг другу место в шлюпках, стремились в первую очередь эвакуировать раненых. Командир батальона капитан 2-го ранга П.О. Шишко, решив оставить остров последним, отказался сесть в присланную за ним шлюпку. В итоге после пяти ранений он попал в плен. Что касается комиссара Е.И. Вишневского, то он был ранен, но продолжал руководить обороной и лишь в последний момент на шлюпке переправился на материк.

16 октября произошел морской бой в проливе Моонзунд. Германские тральщики завершили расчистку фарватера в Рижском заливе, куда вошла германская эскадра в составе двух линкоров-дредноутов, трех крейсеров, большого количества эсминцев и тральщиков.

17 октября на рейде Куйвасту произошел морской бой. Русские корабли открыли интенсивную стрельбу по тральщикам. Чтобы укрыться от огня русской корабельной артиллерии, немецкие корабли ставили дымовые завесы. Германские дредноуты, следуя за тральщиками, перешли на восточный фарватер. После этого дредноут «Кениг» открыл огонь по линкору «Слава», а дредноут «Кронпринц Вильгельм» — по линкору «Гражданин» (бывший «Цесаревич»). В ходе боя у «Славы» вышли из строя орудия носовой башни главного калибра, и командир корабля, капитан 1-го ранга В.Г. Антонов, принял решение развернуть корабль кормой вперед, чтобы ввести в бой орудия кормовой башни главного калибра. В ходе дальнейшего боя броненосец «Слава» получил три попадания ниже ватерлинии и принял в себя 1130 тонн воды. Из-за серьезных повреждений «Слава» приобрела большую осадку, исключающую ее проход фарватером пролива Моонзунд. Начальник Морских сил Рижского залива, принимая решение отступить на север, приказал взорвать «Славу», затопив ее на фарватере в качестве заграждения, и направил эсминцы для снятия экипажа. Однако судовой комитет заявил, что оставаться на корабле опасно и необходимо его срочно покинуть. Члены комитета, вопреки приказу командира корабля, приказали машинистам и кочегарам покинуть машинное отделение из-за угрозы затопления; вскоре корабль лег на подводные камни к юго-востоку от входа в пролив, так его и не перекрыв. При оставлении корабля возникла паника среди молодых матросов, которые в беспорядке бросились на подошедшие для эвакуации суда.

Вот как это описывает вице-адмирал М.К. Бахирев: «Матросы бросались в беспорядке на миноносцы. Командир пытался хотя бы задержать машинную команду, чтобы поставить судно точно в канал, но все, кроме офицеров, покинули свои посты, комитет не смог или не пытался собрать машинистов. Поэтому линкор сел на мель раньше, чем вошел в канал... Раненых из операционных мест выносили только врачи и офицеры».

Есть об этом и строки у тогдашнего морского министра Д.Н. Вердеревского: «Да, поднялась паника. Поэтому Керенский просил не оглашать фактов, особенно для газет, о последствиях в душах людей после объявления эвакуации со “Славы”, чтобы не портить отношений с Балтийским советом».