«Матросская тишина»

– Что именно?! – на застывшем лице Артема от прорвавшейся наружу ярости вздулись желваки. – Уточни, будь добра! А то я сегодня что-то с утра туг на голову! Видимо, от того, что не позавтракал!

– А ты сам разве еще не въехал, умник? Неужели думал, что все уже закончилось?! – вдруг резко утратив хладнокровие, перестав улыбаться и сменив тон, мстительно фыркнула шикарная дама. Шумно выдохнув, она послала в сторону Грека клубящуюся струю мятного сигаретного дыма. – Напрасно. Как любил поговаривать один молодой телеведущий, покойник, все только начинается. За тебя, лоха везучего, на этот раз взялись всерьез. И надолго. Так что с этой минуты твоя мускулистая будка стоит не больше ржавой копейки. И от того, насколько быстро ты прикинешь буй к носу, напрямую зависит вся твоя дальнейшая жизнь. Быть ей или, – в стеклянную пепельницу упал сбитый длинным алым накладным ногтем столбик пепла, – или не быть. Для начала разберись, что лучше – гнить живым в тюряге или мертвым – в болоте. Москва хоть и не старик-Питер, но за пределами Кольцевой дороги ничейной земли и укромных углов еще лет на сто вперед хватит… Так что не дергайся, пацан. Один раз тебе действительно круто повезло, но больше такой халявы не обломится.

– Вот, значит, как, – глаза Артема превратились в узкие щелки, губы сжались. – Ну что ж, спасибо за откровенность, заботливая ты моя!

Ответа не последовало. Грек зло ухмыльнулся и продолжил:

– Веселую перспективку ты мне нарисовала, нечего сказать! Да еще в открытую, в присутствии пары дырявых ослиных ушей, – Грек мельком бросил взгляд на прикинувшихся половой ветошью мусоров. – Знаешь, чтобы бросаться такими словами, нужно быть либо крутой, как корзина вареных яиц, либо неизлечимо больной на голову. Скажи, милая, по секрету, только честно… Ты, случаем, на досуге анонимного врача-психиатра не навещаешь? На предмет консультаций о регулярных приступах больной фантазии и наступающей на пятки мании величия?! Очень, знаешь ли, серьезный диагноз. Я бы даже больше сказал – в данном конкретном случае смертельно опасный!

На сей раз ответом Артему была лишь снисходительная, холодная как лед, полуулыбка. Гораздо больше похожая на оскал хищника.

Именно в эту самую секунду Грек хоть и с опозданием, но вспомнил, где и при каких обстоятельствах он слышал этот чуть хрипловатый, грудной голос. А вспомнив, сказал тихо:

– Насколько я понимаю, твое красочное выступление – сплошной экспромт, и предварительным сценарием явно не предусматривалось?! Что, нервишки сдали?! Жаба душит за прошлогодний облом на Стачек?! Или ребра после знакомства криво срослись? А, Марго?.. Жаль, у комитетчиков руки до тебя не дошли. Глядишь, покопайся они недельку-другую в архивах, личное дело и отыскалось бы…

– Надо же, узнал все-таки. Сучонок, – дама покачала головой, пригладила челку и, тщательно скрывая вспыхнувшее раздражение на саму себя – за непростительную для профессионала несдержанность в словах, – излишне тщательно раздавила в пепельнице окурок тонкой коричневой сигареты. – Старею. М-да… Печально! А вы, – пристально, с легкой полуулыбкой взглянув на Артема, задумчиво пробормотала Марго, – на самом деле шустрый юноша. Далеко пойдете. Если останетесь живы.

– Я, с вашего позволения, поживу еще, – сухо ответил Грек. И чуть слышно прошептал одними губами, вспомнив строку из некогда популярной песенки времен Великой Отечественной: – Помирать нам рановато. Есть у нас еще дома дела…

Он все вспомнил. Он видел эту женщину в квартире Анюты на проспекте Славы. В ту самую злополучную ночь после стычки с усть-озернинским паханом, его свитой и телохранителями. Однако в прошлый раз сидящая сейчас в трех шагах от Артема и небрежно болтающая стройной ножкой эффектная сексуальная дама выглядела совершенно иначе – замордованной жизнью, уставшей от беспросветного существования в этой блядской стране, бедно одетой седеющей теткой лет пятидесяти с хвостиком. Позвонив в дверь в половине второго ночи, она представилась почтальоном и вынудила Анюту отпереть хитрый японский замок.

Значит, прикинул Грек, у стоящего за кулисами сегодняшнего представления кукловода после торопливого бегства из Усть-Озернинска осталось не слишком много толковых сообщников, способных оказать реальное содействие в реализации коварного плана мести. Именно поэтому, рискуя быть с ходу вычисленным, «режиссер» был вынужден поручить реализацию ключевой части подставы именно Марго. Или как там на самом деле кличут эту хитрую битую суку.

Словно в калейдоскопе, сложилась картинка. Только вот пейзаж, что и говорить, выпал откровенно скверный. Для заточенного в железной клетке аэропортовской мусарни Артема больше не существовало вопроса, кто именно отдал приказ сообщить ему о жестоком убийстве мамы и двоюродной сестры с мужем. А затем, таким жестоким способом в одночасье выманив его из Петербурга в столицу, разыграть фарс с арестом вора за кражу кошелька и, до кучи, за хранение подсудной дозы тяжелых наркотиков.