Матросская тишина. Бомба Геринга

Уже через пять минут, не обращая внимания на время от времени слышащееся слева приглушенное хихиканье соседа-чудика, Калерия была целиком во власти диссертации. Идя в библиотеку, она планировала бегло «пробежать ее по диагонали», но когда прочитала первые десять страниц, то забыла про «диагональ» и втянулась в главы диссертации, словно в талантливый, с драматическим сюжетом роман. Высказывания классиков были только во вступлении к диссертации. Дальше шли главы, в которых в единый прочный узел сплетались личный опыт и мысли, мысли и личный опыт… Во вступлении автор отметил, что материалом для диссертации в основном послужил восьмилетний опыт работы воспитателем в исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних. «Такая же нелегкая доля ждет кое-кого и из моих питомцев, — подумала Калерия. — Трудно им будет там.

За колючей проволокой нет ни водных бассейнов, ни театров, ни дискотек в кафе и парках… И ведь как тонко анализирует психологию подростка за колючей проволокой! Только труд и отцовское отношение старших постепенно, шаг за шагом выколачивает из душ оступившихся парней всю грязь и смутные думы. Эту диссертацию нужно бы издать огромным тиражом и положить на стол каждому, кто, как и я, иногда не спит ночами, чтобы найти лучший вариант спасительного воздействия на «трудного».

Некоторые места диссертации Калерия дословно выписывала, делала в блокноте сокращенные заметки. И совсем не заметила, как пролетело время и под сводами уже почти опустевшего зала прозвучал глухой звонок, возвещающий конец рабочего дня. За несколько часов прочитала всего треть диссертации, а в ней было более двухсот страниц. Не хотелось отрываться — так захватила ее талантливая работа. Но тут же успокоила себя словами, которые часто слышала от покойной бабушки: «Даст бог день, даст бог и пищу». Дочитаю завтра. Не пожалею воскресенья».

Сдав диссертацию, Калерия с последними читателями вышла из библиотеки и всю дорогу домой не могла освободиться от власти драматических, а норой и трагических эпизодов, описанных в диссертации Иванова.

На следующий день Калерия отложила запланированную еще неделю назад прогулку на катере по Москве-реке, чем немало огорчила мужа, и в десятом часу утра с первым потоком читателей (это были преимущественно приехавшие по командировкам из провинции научные работники) переступила порог Ленинской библиотеки. И снова чувство благоговения и умиротворения охватило ее. Даже сами своды огромного холла, широкая мраморная лестница с двумя маршами, учтивые лица вежливых старичков гардеробщиков, среди которых она узнала двух человек, работавших семь лет назад, — все это будило в ней чувства, волновавшие ее в годы студенчества.

Калерия расположилась на вчерашнем месте, в двух шагах от огромной пальмы, стоявшей у стены, прошла в каталог диссертаций и обратилась к уже немолодой работнице с просьбой — не порекомендует ли она что-нибудь на тему, относящуюся к воспитанию «трудных» подростков и формированию их характеров. Словно давно, зная, что к ней обязательно обратятся с этой просьбой, библиограф не задумываясь показала взглядом на один из ящиков, назвала его шифр. И тут же не удержалась от совета:

— Очень многие выписывают диссертацию Иванова. Защищена лет пять назад в Воронежском университете, рекомендую.

Калерия не сдержала просветленной улыбки.

— Спасибо, я ее уже читаю. Правда, там столько карандашных пометок на полях и загнутых страниц, что можно подумать, будто она прошла через десятки рук.

— Что через десятки рук — я утверждать не могу, но один смазливый красавчик, обладатель всего-навсего двух рук, мусолил ее больше месяца и дал неплохо заработать нашим девочкам из машбюро. — Библиограф, закрыв рот ладонью, лениво зевнула и принялась перебирать серые картонные карточки.

— Странно… — проговорила Калерия, не спуская глаз с библиографа. — На полях диссертации Иванова карандашом стоит столько пометок и знаков «от» и «до», что можно подумать, из нее были переписаны куски по три-четыре страницы.

Библиограф усмехнулась:

— Милая, здесь почти все переписывают и списывают. — И, вздохнув, отчего ее худенькие плечи высоко поднялись, тихо проговорила: — Только делать это надо умеючи. А они все умеют. Третий научный зал целиком гуманитарный. Королевы, Курчатовы и Несмеяновы в этом зале никогда не сидели. Не заглядывали к нам ни Ландау, ни Семенов. Так что каждый плывет в своей лодке.

— А кое-кто, может быть, и не в своей, — сказала Калерия, но, видя, что старушка приняла сосредоточенный и отчужденный вид и принялась перекладывать карточки, чем дала понять, что ей не до праздных разговоров, стала знакомиться с картотекой диссертаций по психологии несовершеннолетних. Судя по названиям, их оказалось немного, не больше шести. Названия некоторых ока выписала и обозначила шифры.