Матросская тишина

Кровать, на которой спала мать, была разобрана, и на смятой подушке лежали бюстгальтер и женские трусы. На спинке кресла, стоявшего рядом с кроватью матери, висел шелковый халат. Валерий ничего не понимал. Мозг шестнадцатилетнего, неискушенного в жизни подростка, еще не принявший в свои извилины смысл таких понятий, как «измена», «прелюбодеяние», «сожительство», никак не мог переработать то, что отчетливо воспринимали глаза. Валерий скорее почувствовал, чем понял, что его отчим совершил что-то непорядочное по отношению к своей жене, находившейся в больнице. Но что это было, он еще конкретно не осознавал. Сделав несколько нерешительных шагов к кровати, он остановился. Такого халата у матери Валерий не видел. Не было у нее и такого белого шелкового платья с красной отделкой, какое висело на спинке мягкого кресла. На полу, рядом с пепельницей, полной окурков, лежала дамская сумка. «Тоже не мамина», — мелькнуло в голове Валерия, который с каждой секундой терялся все больше и больше. Отойдя от кровати, он кашлянул, полагая, что кашель его разбудит отчима и он тогда поймет, что же происходит в доме. Но кашель Валерия не нарушил равномерного дыхания отчима. Взгляд Валерия остановился на маленьком ящичке секретера, где мать иногда хранила деньги. «Может быть, там хоть найду несколько рублей», — подумал Валерий и выдвинул ящичек. Но денег в нем не было. В нем лежали какие-то исписанные рукой отчима листы. Он развернул их, не думая, что это было его письмо, пробежал глазами первые строки, а прочитав их, уже не мог остановиться.

Яновский писал в своем письме:

«Дорогая мама! Как и писал тебе месяц назад, я накануне серьезных решений. Поспешный брак с Вероникой был моей глубокой ошибкой. И главным образом не потому, что она старше меня на целых десять лет. Вся беда в том, что мы слишком разные по взглядам на жизнь, по вкусам, несовместимы по характерам. Я уже тысячу раз ругаю себя за то, что не послушался тебя, когда решил совершить этот серьезный шаг в жизни. А теперь вот вижу, что ошибку нужно исправлять. Еще сообщаю тебе, что мы не можем быть вместе с Вероникой и потому, что сын ее, а теперь мой пасынок, после совершения преступления (с группой воров-рецидивистов ограбили квартиру) находится в тюрьме. Суда еще не было, но я беседовал с одним юристом, и он заверил меня, что меньше пяти лет лишения свободы ему не дадут. Как видишь, если у меня и раньше, до его тюрьмы, с ним не было дружбы, то теперь этой искренней и сердечной привязанности быть никогда не может. К тому же на мою работу над диссертацией, как я вижу, оба они — мать и сын — смотрят с недоверием, с какой-то затаенной ухмылкой.

Другой, более серьезной причиной расторжения нашего брака с Вероникой является то обстоятельство, что во всех кадровых анкетах при оформлении поездок за границу есть такой пункт: «Судим ли кто из ваших близких родных или родственников, по какой статье, на какой срок осужден?» А ведь, насколько тебе, милая мамочка, известно, я уже давно запланировал (это моя стратегия!..) после защиты диссертации годочка три-четыре поработать за рубежом, в одной из соцстран, а может быть, если судьба подбросит козырную карту, то и в одной из европейских буржуазных стран. Кое-какие шаги в этом направлении я уже предпринял, а поэтому навожу мосты дружбы и знакомств с теми, кто решает вопросы командировок советских граждан на работу за кордон. Если, работая в одной из соцстран, «Волгу» можно (в моем положении ученого) приобрести за полтора-два года пребывания там, то в солидной буржуазной стране на собственный «мерседес» можно сесть (и не в нашем плащике моспошива, а в швейцарской дубленке) уже через год работы там. Замах, мамочка?! А для того чтобы быть кандидатом для командировки в вышеназванную страну, нужно, чтобы биография и анкета были хрустально прозрачные и без единой царапинки и крапинки. А с моим пасынком, запиши я о нем в анкете, пошлют разве только на Сахалин. Сейчас все это очень строго и все ставится на весы.

Так что дела мои, милая маман, невеселые. Защита затягивается. Оппоненты попались очень занятые, хотя и именитые и по слуху порядочные зануды. Вся надежда на моего руководителя, который по жизни идет как таран. Думаю, что за его широкой спиной перешагну своих оппонентов-зануд.

Я уже, кажется, писал тебе, что у моего шефа есть очаровательная дочка по имени Оксана. Ей двадцать два года. Божественно красива и готова выйти за меня замуж. Но на пути — пока не расторгнутый брак. А расторжение сейчас осложнилось еще и тем, что Вероника в настоящее время находится в больнице. У нее тяжелейший инфаркт. Этот ее сынок-дебил с мускулами атланта когда-нибудь сведет ее в могилу. Так что пока буду терпелив и все свои стратегические планы буду осуществлять по пословице «терпение и труд все перетрут», а еще также: «Христос терпел и нам велел».