Матросы

А еще попался нам выжженный участок леса, на котором совсем недавно шло сражение. Прямо по его центру торчал обгоревший остов изуродованного танка, а в десяти метрах от него валялся на спине обугленный великан пришельцев. Росту в нем было, наверное, как с шестиэтажный дом. А морда словно волчья. Или, скорее всего, лисья. Острая такая, вытянутая. И ушки торчком. Вернее то, что от них осталось.

Утром четвертого дня мы выбрались на асфальтовую дорогу, по которой раскачиваясь несся джип "Патриот". Кузов у внедорожника был срезан, и вместо него на машине красовался пулемет. Я обрадовался как ребенок. Замахал им руками, надеясь что они остановятся.

Скрипнули шины. Джип встал совсем рядом с нами, урча мощным двигателем.

— Братки! — измождено улыбнулся Мотилин. Доктора присели на отдых на кромке леса, в тенечке, и на машину посмотрели без удивления и без радости. Паренек же счастливо лыбился, разглядывая вышедшего из "Патриота" бойца.

Тот остановился перед нами, широко расставив ноги.

— Чего ты вылупился на них, Сеня, — донеслось из машины. — Кончай их. Эти двое, в форме, стопудово дезертиры! Наших в этом секторе быть не может.

Я оторопел. Ефрейтор тоже перестал улыбаться. Солдат же скинул с плеча автомат.

— Мы не дезертиры, — только и смог сказать я. — Погоди! Ты чего.

— Что за народ, б…я. Моя хата с краю, ничего не знаю, — пробубнили в "Патриоте". — А мы за них кровь проливай. Вали их нах…й и скинь в канаву, чтобы перед майором не отчитываться.

Очередью срезало Мотилина, а я каким-то чудесным прыжком смог уйти от огня. Катясь вниз по насыпи, отбивая локти о камни, я слышал, как ругался наверху солдат, как хлопнула дверь водителя, и второй боец кинулся на помощь товарищу.

В бок больно ткнулся белый валун, выбив из меня дыхание, но я сразу же вскочил на ноги. Пули выбили крошку из камня, и один из осколков рассадил мне щеку. Вскрикнув, я нырнул под защиту валуна и бросился в лес, зайцем рыская из стороны в сторону.

Под моими ногами хрустел мох, и осыпалась пересохшая земля. Над головой светило приветливое солнце, шумели сосновые ветви, а вслед мне неслась ругань и грохот автоматных очередей.

Я бежал. Бежал, каждую секунду ожидая, как в спину мне вонзится раскаленная пчела и все закончится. Бежал, совсем забыв об уцелевших психиатрах, ставших свидетелями жестокого самосуда, забыв о молодом пареньке, метнувшемся в лес сразу после первого выстрела.

Теперь я понимал, что лучше попаду под власть щупальцев инопланетных тварей, чем вернусь ко своим…

И это открытие меня совсем не радовало.