Матросы «гасят» дикарей

Он стал озираться, чем тут можно перетереть веревки? Задача, в сущности, несложная, надо просунуть обеих в иллюминатор, берег рядом, бандиты убегают, наши на хвосте, обязательно прикроют. А рэсколы не станут останавливаться, чтобы не попасть под обвальный обстрел. Он метнулся в дальний угол захламленной каюты, схватил растоптанную пивную банку, надо же, «Будвайзером» разминаются, имеются, стало быть, средства к существованию. Порвал ее пополам и даже не почувствовал боли в руках, в экстремальной ситуации люди мало что чувствуют. Женщины таращились на него во все глаза, Катя неуверенно улыбалась, облизывала пересохшие губы. Но только он собрался прыгнуть обратно, как за дверью раздался громкий топот.

Бежали несколько человек, бряцая оружием! «Тащите сюда этих девок, немедленно!!!» – визжал главарь, срывая голос. Глеб не понимал местный диалект, но эту фразу понял. «Они же хотят прикрыться девчонками! – ударило по мозгам. – Чтобы наши прекратили стрелять и отстали!» Застыл столбом, испарина хлынула со лба.

Невероятное разочарование, страх, отчаяние прибили гвоздями майора к полу. Он не верил своим ушам. Такого не бывает! Дайте хоть крохотную фору, нелюди! Застонали девушки. Барбара закатила глаза, вновь откинула голову.

– Глеб, убегай… – прошептала Катя, умоляюще глядя ему в глаза. – Убегай, ты успеешь…

Да черта с два он уже успеет! Бандиты подлетали к каюте. Распахнулась дверь, ворвался громила-папуас с носом картошкой, в грязной женской панамке и со звездно-полосатым платком на шее, завязанным наподобие пионерского галстука.

Ноздри хищно раздувались. Он не ожидал, что будет сюрприз, поэтому автомат у него висел на плече. Запрыгнул в каюту, узрел «беретту», направленную на него, и позеленел от страха. Лицезреть зеленого чернокожего в этой жизни Глебу еще не доводилось.

Он дважды выстрелил по носу, даже взмокшая «беретта» не подвела. Вторая пуля влетела в открытый рот, зевать не будешь, придурок! Громила повалился уже готовым хладным трупом, но за ним, взбешенный, уже лез второй, относительно светлокожий, с азиатскими чертами, в майке с Микки Маусом, дырявых штанах с обвисшей мотней. Этого проходимца Глеб отправил вдогонку за первым, вбив две пули в грудь, нечего тут сверкать раскосыми глазами! Появился и третий, вернее, только автомат, который он выставил из-за косяка и начал поливать, не глядя. Глеб выстрелил по руке и попал. Бандит выронил «калашников», взревел благим матом, и еще две пули он отправил в косяк, толщина стенки минимальная, трудно не проткнуть… У Глеба возникла мысль соорудить баррикаду из мертвых тел, тогда ни одна скотина сюда не пройдет! В коридоре воцарился гвалт, какое-то время никто не приближался к проему. Он бросился к девушкам, схватил Барбару за плечи, повалил на пол, сейчас эти ублюдки начнут стрелять по стенам! Схватил Катю, оттащил ее от американки, уткнул в пол.

– Лежите, не шевелитесь… – прохрипел он, падая рядом.

Пули кромсали стены, вырывали клочья, истошно визжали бандиты, изводя боезапас.

Глеб закрылся руками, видел перед собой искаженное от страха лицо Кати, красивые глаза, объятые ужасом. Он должен ее спасти, как угодно спасти! Пусть не сейчас, позднее, но будь он проклят, если этого не сделает! А посему он должен выжить, поскольку мертвые кавалеры красивым девушкам на хрен не нужны. Ее губы что-то шептали: «Уходи, быстрее уходи…» Ясен пень, что уйти втроем уже не получится. И тут оборвалась стрельба, Глеб перекатился поближе к проему, живописно обрамленному мертвыми телами. За проемом красовался еще один в стоптанных желтых кроссовках фирмы «Адидас», Глеб вытянул руку с пистолетом. А если убьют, что ж, жизнь была богата на события, он неплохо поработал, многое сделал… И тут Дымов вновь наткнулся на объятые ужасом глаза девушки, она буквально съедала его взглядом, что-то шептала, умоляла…

Он не сделал все, что мог. Нельзя умирать! Да и не хочется, если честно. Глеб обхватил рукоятку обеими руками и покосился через плечо. До иллюминатора три метра. Вроде шире он стал, бандитские пули раскрошили раму, обрамляющую отверстие в деревянном корпусе. Под окном валялось битое стекло. Стонали девушки, боясь пошевелиться. А за распахнутой дверью снова назревала активность, послышался грубый окрик, чьи-то шаги. «Сейчас разродятся, – подумал Глеб. – И под прикрытием автоматчика полезут в дверь. И тогда уже не выскочишь…»

– Эй, не стреляйте! – прокричал он по-английски. – Я сдаюсь! Девушки не виноваты, я сам к ним пришел! Вы слышите? Не стреляйте, я сдаюсь!