Матросы «гасят» дикарей

Американцы много не болтали – Кенни и Саймон разбежались, сели на колени и наблюдали за окружающей действительностью через прорези прицелов. Карденос доковылял до Семена, который смотрелся очень неоднозначно с забинтованной головой, уселся рядом, не отпуская винтовки. Создалось впечатление, что они сейчас синхронно запоют…

А коммандер Мэрлок на глазах превращался в пытливого следопыта. Он подобрался, заблестели глаза, в движениях появилась кошачья грация. Стреляя глазами по сторонам, он приблизился к первому трупу, внимательно изучил рану, брезгливо поморщился. Потом исследовал второй, третий. Закусив губу, состроил сложное лицо, запустил два пальца в рану на спине упитанного рэскола и медленно вытащил из нее крохотный деревянный огрызок. Продемонстрировал насторожившейся публике.

– Эта штука называется сервару, господа, – глуховато сообщил коммандер, – легкое копье с бамбуковым наконечником, который часто ломается и остается в ране.

Наконечник заменяется целым, и копье служит дальше. Опасное оружие, чревато долгой и мучительной смертью. Если бы этот парень не захлебнулся в воде, ему пришлось бы основательно помучиться.

Он на корточках перебрался к очкарику, ткнул пальцем в расколотый череп.

– А этот удар нанес топор, их обычно изготавливают из агата, кремния или раковины тридакны. Материал довольно прочен, трудно поддается обработке, но если уж такой заточишь, то прослужит долго. А этому страдальцу, – он ткнул пальцем в поклонника убиенного террориста номер один (хотя, возможно, он и не знал, кого пригрел на груди), – горло перерезали так называемым донганом – острая заточенная кость, ее обычно носят на руке, заткнув за браслет. Универсальная штука – ей можно срезать с дерева плоды, можно перерезать врагу горло… Хотя не исключаю, что я ошибаюсь и этого парня прирезали бамбуковым ножом, он прочнее донгана и режет плоть лучше стального ножа…

– Коммандер, нас поражает и восхищает ваша эрудиция, – хрипло сказал Глеб, – но, может, вы объясните нам, какого черта здесь происходит?

– Ну да, а то мы что-то запутались в догадках, – проворчал Антонович. – И в голову приходит всякая дичь, не очень-то уместная в двадцать первом веке. Мы плавно переселяемся в каменный век, где царит первобытный уклад?

Коммандер не ответил, только как-то сглотнул, из чего Глеб сделал настораживающий вывод, что коммандеру становится страшно. Он переместился к берегу, начал обнюхивать его, показал на вмятину, понял, что здесь недавно стояло судно с острым днищем, подмявшее и порезавшее траву.

– Наших девушек увезли на лодке, Дымов. Небольшая вытянутая посудина с клинообразным килем. Остается выяснить, в какую сторону их увезли и что это за речка. Вполне возможно, она впадает в Анокомбе, как и та, что осталась у нас за спиной, – течение направлено вправо, но это ни о чем не говорит, река безбожно петляет…

– Не факт, коммандер, – простонал Семен. – Это может быть как раз та самая речка, давшая изрядный крюк. Как вы можете быть в чем-то уверенным?

Мэрлок задумался, ни в одном из вариантов не было ничего предпочтительного. Он угрюмо покосился на Семена, сбившего его с такой хорошей мысли, раздраженно вздохнул.

– Коммандер, избавьте нас от мучительной неопределенности, – прохрипел Глеб. – Мы имеем дело именно с тем, о чем боимся думать?

– Мы должны вернуться на катер. – Мэрлок решительно поднялся и расправил плечи.

– Что бы мы ни думали, Дымов, а без катера мы на этих реках беспомощны и беззащитны…

Люди недовольно зароптали – опять тащиться обратно, забираться на отвесную стену…