Матросы

Агрессор… Он сжигал в топке Лазо и принудил утопить эскадру Черноморского флота, разрушил Сталинград и Севастополь, убил Нахимова и Истомина, а позже — миллионы сограждан; он глумился над могилой Толстого, топтал земли Украины и ядовито дымил трубами своих кораблей во все годы интервенций и международного жульничества.

Адмирал суживал тему, но думы его были шире, мысли толпились, сердце теснила нежность к доверенным ему людям. Его сердце тоже получало эмоциональные заряды. Ведь даже его собственные дети, взбираясь на колени, спрашивали: «Папа, а что такое война?»

Адмирал, закончив беседу и наклонившись над столом, слушал оперативную задачу, развиваемую командиром «Истомина» перед офицерами ракетного крейсера.

Завтра выход в море. Поголовно все моряки должны убедиться в разрушительной силе нового оружия, в его меткости, в надежности приборов управлений. В открытом море будет потоплен один из старых боевых крейсеров.

Задача ясна, вполне определенна и в то же время трагична. Ишь как дрогнули щеки у Доценко. Доценко служил на корабле, который он же готовил к убийству. Что же, еще драматичнее случались парадоксы…

— Разрешите спросить, товарищ адмирал, когда прекратится нигилизм по отношению к надводному флоту?

— Нигилизм? — переспросил адмирал. — Нет такого… — Помедлил, поднял глаза, улыбка тронула его губы. — Все решается разумно. Вы знаете, что в Севастополь приходила яхта «Ангара», знаете, что на ней были члены нашего правительства. Вам хочется знать, что думают они о флоте. Я отвечаю: думают дальновидно. Доктрина изменяется с изменением технических средств, которыми овладевает человек. Война, оборона в наше время тесно связаны с техникой, быстро перешагивающей самые запретные межи…

Молодежь отозвалась одобрительным гулом и сразу затихла. Где-то внизу флегматично работала дежурная турбина. Чуть-чуть вибрировали матовые колпаки бра на переборке, окрашенной под ореховую древесину.

Адмирал отвечал сидя, наклонившись, похожий на сильную степную птицу. Он напомнил о морях и океанах, занявших большую площадь планеты. Пока не испарится вода, бродов не найти. Флот всегда был и останется сгустком самой новейшей техники. К этому обязывает общение со стихиями, которые не шутят. Всякий технический прогресс немедленно отражается в первую очередь на флоте. Именно на флоте заметнее всего устаревание техники. Нигилизм — оружие дилетантов; как камень из пращи, его мечут прежде всего в корабли, они заметней. Прежняя артиллерия сначала устарела на суше. Но корабли труднее перевооружить, это гораздо дороже, конструктивно сложнее.

Надводный корабль отодвинут в рангах. Это сделал радар. Не будем осуждать его строго. Бессильный против подлодок, радар невольно определил им первое место в соревновании на морях. Подводной лодке поневоле пришлось принять на свой борт ракеты и атомный реактор. Передовикам всегда приходится отдуваться, не так ли? Надводный корабль, менее уловимый для мушки прицела, нежели наземная стационарная цель, естественно, привлек внимание. Ракеты на борту корабля — что может быть идеальней для подвижной базы? Корабль обеспечит десанты. Пока полки не перекинешь ракетой. И по-прежнему авиация — старый, проверенный друг военного флота, так же как берег: там гарантия надежной поддержки.

Бронзовый Истомин, казалось, тоже прислушивался к формулам своих преемников в новой эре. Невдалеке от него, за спиной, в элеваторных казематах, находятся сигары-ракеты; они заставили срезать орудийные башни, которые им не нужны. Их «ствол» — тугой, как тетива, луч радара.

Молодые офицеры слушали то, что им было известно. Но имело значение — кто говорит. Все раньше слышали это и от Ступнина, своего командира. Мысли его совпадают с тем, что говорит адмирал. Уже хорошо. Недаром «Истомин» первым получил ракеты.

А все же зачем собрали офицеров, даже желторотых, с какой стати советуются с ними? Ведь можно и проще — приказать!

«Неужели и тут действует принцип старого бойца Тома Кинга? — думал Вадим, сидевший в самом дальнем углу. — Неужели кошмары будущей войны в первую очередь придется принять юности, обладающей здоровыми, не знающими усталости, легкими и сердцем, юности, которая смеется над теми, кто бережет силы?»

На Маршальских островах атолла Бикини американцы впервые сбросили водородную бомбу с самолета. Несколько миллионов тонн тротила взорвано в Тихом океане. Двенадцать подводных лодок типа «Флит Сабмаринер» были выделены для испытаний. Даже эти старые лодки (пятьдесят две «Флит Сабмаринер» были потоплены во время войны) показали себя выносливее надводных кораблей и после обезвреживания и ремонта снова были переданы в действующий флот.

Ей, юности, говорили об этом не без умысла, не только, чтобы проинформировать и пощекотать нервы.

Подводные лодки! Они устояли против миллионов тонн тротила, против осадков незримой смерти, против зловещего солнца, зажженного руками людей, пока над пустынным океаном, у коралловых рифов, пока… Доктрина очерчивалась яркими штрихами, четко выстраивались мысли, исчезали шатания и кривотолки.