Мату-Гросу

Каждому из нас нужно было одеваться, в какой-то степени учитывая особенности окружающей обстановки. При ходьбе через джунгли не следовало надевать рубаху с короткими рукавами и короткие брюки: ботинки, брюки и длинные рукава были необходимы всем. Даже при таком вынужденном сходстве оставалось много возможностей для вариаций, и ни один из нас, насколько я могу припомнить, никогда не носил ничего такого, что могло бы порадовать глаз П. Г. Фосетта.

Распорядок дня в лагере был простой. Завтрак ранний состоял из овсяной каши, чая, бисквитов и мармелада. Затем все расходились по своим делам: собирать, препарировать, описывать, измерять, наблюдать. Полдник обычно представлял случайную еду, обязательную лишь для тех, кто в это время находился поблизости. Чай делали в том случае, если кому-нибудь хотелось выпить чашечку, а ужин всегда представлял наиболее примечательное событие. Он проходил незадолго до того, как последний проблеск света исчезал с неба. Мы ужинали, когда все неистовство дневной жары уже спадало, и этот час был наиболее подходящим для принятия пищи, разговоров, отдыха и для осмысливания проделанного.

Например, мы обсуждали характер и особенности нашей собственной экспедиции. Была ли она, как считали многие, оригинальной в том отношении, что станет прототипом всех будущих походов в неисследованные места? Ушли ли навсегда былые дни грубых и торопливых авантюристов? Есть ли вообще какой-нибудь смысл в широком исследовании, которое изучает километры, а не миллиметры, и не будет ли даже квадрат со стороной двадцать километров слишком нелепым мероприятием, слишком большим, слишком трудным, слишком разнообразным? Каждый достаточно благоразумно рассуждал с позиций своей дисциплины, причем географы (как правило) склонялись к крупномасштабному подходу, тогда как энтомологи (обычно) были сторонниками более внимательного изучения, причем каждый из нас с пренебрежением отмечал все, что отдавало бравадой, безрассудством или бесцельной авантюрой.

Временами оказывалось благоприятным, что в нашей экспедиции возраст и специальности участников были так перемешаны. В большинстве научных учреждений возрастные группы держатся поодаль одна от другой, или же размежевание идет по дисциплинам, хотя бы уже потому, что они расположены в различных зданиях. В преподавательской или в столовой не бывает такого смешения народов, какое сидело бок о бок под пальмовой крышей общей длинной хижины. Возможно, различные науки не очень-то помогают одна другой, но каждому было полезно слышать о проблемах другого и заинтересоваться ими хотя бы настолько, чтобы включиться в спор. Конечно, в этих диких местах каждому приходилось специализироваться, но беседы за общим столом помогали разрушить искусственные барьеры, и орнитологи спрашивали о перепончатокрылых или же гидролог интересовался рыбами. К счастью, в отличие от некоторых более статичных сообществ, подобных антарктическим, в которых человек вынужден все время находиться в одном и том же обществе и слышать одни и те же шутки в течение продолжительного времени, состав базового лагеря непрерывно менялся.

В тех случаях, когда базовый лагерь надоедал, когда кто-то считал, что с него этого хватит, то для него прием пищи проходил чисто формально, после чего он мог укрыться в какой-нибудь другой хижине. Если подобное уединение было недостаточным, то в распоряжении любого всегда были вспомогательные лагеря. Почти каждый мог придумать себе убедительный научный повод для того, чтобы отправиться во вспомогательный лагерь, и впоследствии каждый вспоминал о них с теплотой. Вначале они были созданы для того, чтобы избавить людей от трудного длительного возвращения по какой-нибудь пикаде, особенно когда этому человеку на следующее утро предстояло снова устало тащиться обратно. Во вспомогательных лагерях имелось все насущно необходимое Робинзону, как-то: расчищенная полоска земли, грубые столы из жердей и тропинка к ручью. Там, конечно, были и деревья, подходящие для подвешивания гамаков, — как правило, Мату-Гросу не страдал недостатком таких деревьев, — и обычно вокруг был живописный обзор. Этого недоставало базовому лагерю. Там бывали солнечные закаты, полные красочного великолепия, но из-за окружающего лагерь леса их нельзя было наблюдать. Во вспомогательных лагерях, расположенных в серрадос или в не очень густом галерейном лесу, эти превосходные закаты были хорошо видны. В этих лагерях стояла также сравнительная тишина, которая была редкой в условиях базового лагеря. В них господствовала естественность наряду с чувством беспредельного благополучия, и я уверен, что люди там работали вдвое лучше.