Матушка для полуночника

— Хорошо, что ты больше не пахнешь кровью и болезнью.

— Что с тобой происходит? — тихо спросила я, ошеломленная произошедшим.

Вампир нахмурился и вновь его лицо стало непроницаемой маской. Он закрылся от меня и встав с койки подошел к окну, раскрыл его впуская морозный порыв воздуха внутрь.

— Завтра я заберу тебя, — он поднялся на подоконник и, держась за оконную раму, выдохнул пар воздуха.

Я смотрела на его широкие плечи в длинном черном пальто, развивающиеся волосы, видела багровый отблеск вампирских глаз, устремленный на меня, когда он обернулся летучей мышью и улетел.

Через несколько минут ко мне зашла медсестра, недовольно хмыкнула, увидев раскрытое окно и закрыла. Заботливо поправила на моем плече одеяло и вышла.

Я лежала и не могла понять, что же происходит в душе Эржбета. Откуда эта перемена? Что в его отношении ко мне изменилось… От поцелуя губы покалывало, сердце гулко билось и я запоздало поняла, мне хотелось еще… вкусить его собственные губы, провести по ним кончиком языка, сжать пальцами его волосы, потянуть за них, заставляя вампира откинуть голову назад и поцеловать его в шею «А что же тогда происходит со мной?», — я провела пальцами по затылку, повторяя движения Эржбета.

***

Эржбет.

Я точно не знал, в какой момент это произошло. Возможно, когда я увидел, как Арина относится к Матвею — чужому для нее ребенку, отпрыску вампира. Или же… когда на нее напали разбойники и она встала на защиту Барто, не побоялась стоящего перед ней, с окровавленным ртом и ногтями монстра. Поцеловала… заставляя ощутить тепло своего тела, страх вперемешку с решимостью противостоять мне — тому, кто сильнее нее.

Почему я поцеловал ее в больнице? Возможно потому, что хотел проверить, убедить себя в том, что этот поцелуй оставит меня равнодушным. Как же я ошибался. Мне хотелось не просто эту человечку, а хотелось эту женщину, заботиться о ней, защищать, чтобы ее улыбка к сыну, была направлена и ко мне, чтобы она сама тянулась прикоснуться.

Ранее, убеждение, что я делал это ради Матвея, обернулось самообманом.

Авария, то, что я мог потерять Арину, заставила меня призадуматься. До сих пор, я видел в ней самостоятельную, язвительную женщину, вечно пререкающуюся со мной, на деле же, все оказалось иначе. Она была именно такой, как описывал ее Матвей — ранимой, доброй и заботливой. За пеленой ненависти и высокомерия к людям, я не увидел всего этого. Равнодушие, которым я окружил свое разбитое сердце, уступило место возможному излечению от этого недуга.

Из больницы Арину выписали без проблем, мы с Русланом и Матвеем забрали ее на машине и отвезли в квартиру.

— Я схожу к Аглае, — предупредил меня ангел.

— Русик, будь осторожен, она девушка разборчивая. Ее плюшкой с кофе не заманишь, — с усмешкой предупредила его Арина, и он ушел. Чуть погодя, когда Матвей убедился, что мама как следует устроилась на диване, заботливо укрытая пледом, сбежал на улицу лепить снеговика.

Осень в Москве сменилась на настоящую зиму с хрустящим, липким снегом, играми, ледяными горками. Даже пруд успел как следует замерзнуть и его обустраивали под каток, с небольшими домиками в которых продавался глинтвейн, чай с кофе и ароматная выпечка.

В квартире мы остались вдвоем, тишину нарушал лишь звук работающего телевизора по которому шел балет «Щелкунчик».

— Мне необходимо с тобой серьезно поговорить, — начал я, сев рядом с Ариной.

Она перевела на меня внимательный взгляд серых глаз, и я невольно засмотрелся на ее миловидное лицо: фарфоровая, нежная кожа, заострившиеся скулы, длинные ресницы и выбившиеся из косы волосы. Она сидела в вязаном свитере пастельного голубого цвета, руки сложены на коленях: тонкие, изящные пальчики, которые я сжал в своих.

— Я хочу, чтобы на протяжении двух недель, прежде чем твой перелом полностью не заживет — ты и Матвей жили в замке. Никуда не отходили, особенно сюда.

Я ждал, что она начнется припираться, язвить, доказывать свою самостоятельность, и что я не имею права ее удерживать. Вместо этого, Арина переплела наши пальцы и улыбнувшись кивнула, после чего продолжила смотреть телевизор.

— Я никак не хочу удерживать тебя, что-либо запрещать, нарушать твою свободу, — продолжил я, полагая что она не совсем поняла, что я имею ввиду. — Я уверен, что та авария не случайна и тебе могут вновь попытаться навредить. Я не хочу, чтобы ты или мальчик пострадали.

— Я поняла, Эржбет, — она провела большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

Я чувствовал себя как на иголках пока концерт не закончился. На улице вечерело, за окном начал идти снег, ложась пышными хлопьями на подоконник. Нынче ночью, коммунальным службам будет не до сна.

— Я уйду в замок, отдам Барто необходимые распоряжения, — я встал с дивана и направился к порталу между комнат. — Ты хочешь уйти сегодня или же оставим это на завтра?

Арина обернулась ко мне и задумалась:

— На завтра, если ты не против.

Я кивнул и удалился, чувствуя смятение. Сердце Арины было абсолютно спокойно, ни разу, за то время что мы сидели рядом она не заволновалась или испугалась.

Что же происходило с нами обоими?