Матушка для полуночника

— Барто. вы не присмотрите за Матвеем, я вспомнила что забыла сделать кое-что важное, — не дождавшись ответа, я бросилась обратно в замок. Снимая на ходу куртку и обувь, влетела в свою комнату и закрыв дверь, схватила с книжной полки дневник Криштова.

— Где же это, где, — повторяла я, перелистывая страницы и вчитываясь в аккуратный подчерк мага, пока не нашла отрывок.

— Не может быть такого совпадения! Просто не может! — я принялась читать: «Аранка назвала сына Матьяшом, в честь дяди Эржбета. Кровопийца рассказывал, что не знал своего родного отца, и дядя заменил его. Особенно после смерти матери, которая мечтала, чтобы сын вырос настоящим убийцей и монстром, не щадил людские жизни и смотрел на людей как на скот. Что потом случилось с дядей, Аранка не знает, только то, что в какой-то момент он пропал из жизни уже взрослого Эржбета», — с замирающим сердцем, я перелистнула страницы до конца дневника: «Я не знал, стоит ли рассказывать Арине о настоящих родителях мальчика. Тогда вскрылась бы вся правда о том, что именно я привел убийцу в дом дочери. Я был тем волком в овечьей шкуре. Эгоистом, который думал только о себе и мечтал освободить дочь из лап кровопийцы. Я не знал, что под сердцем она носит второго ребенка Эржбета. Я убил дочь, не рожденное дитя и уничтожил все человечное в сердце вампира. Эржбет всегда заботился об Аранке, он любил ее так, как не любил я. Если когда-нибудь, Матьяш-Матвей узнает чей он сын, то проклянет и возненавидит меня за то, что я не позволил ему остаться с единственным, родным для него существом — отцом. Тем, кто мог разделить с ним кровь…»

Я отложила дневник в сторону и утерла рукавом слезы с глаз «Что же мне делать? Рассказать о нем? Но тогда, он может отобрать у меня Матвея, а у нас только все начало налаживаться…», — я сидела и думала, не заметив, как прошло много времени и ко мне в комнату постучал Матвей. Застав меня с книгой в руках и с красными от слез глазами, он бросился ко мне и взволнованно спросил:

— Мамочка, почему ты плакала? — он опустил взгляд на дневник Криштова и я быстро его захлопнула. — Да так, прочитала грустную историю. Ты хорошо покатался? — я заулыбалась и быстро встала с пола, убрав дневник в ящик стола.

— Да, попытался обратно долететь летучей мышью, но еле смог. Лыжи тяжелые. Эржбет говорил, что когда вырасту. смогу нести по воздуху взрослого человека.

— Серьезно? Ничего себе… да ты прямо Бэтмен! — я взяла его за руки и мы закружились по комнате. — Значит завтра с утра пойдем на озеро, только чур, встанем пораньше, — предупредила я, выводя его из своей комнаты. Одна моя половина рвалась к Эржбету, броситься ему на шею, обнять и сказать: «Твой сын нашелся. Это же Матвей!», а другая велела молчать и скрывать до тех пор, пока он сам этого не поймет. Только как? Неужели я такая же эгоистка, как и Криштов. Хочу удержать ребенка подле себя и скрыть настоящего отца, того, кто искал и потерял надежду соединиться с сыном.

Но не через неделю, ни когда пришло время снять гипс, я не рассказала. Наши отношения с Эржбетом постепенно развивались. Я не чувствовала его колючего взгляда, не слышала язвительных фраз, он был… сама любезность и внимательность. Особенно с Матвеем и каждый раз, смотря как они вдвоем проводят время то за книгой по истории вампиров, то за изучением магических формул, у меня на глаза наворачивались слезы. В один из вечеров. я не выдержала и покинула библиотеку.

Но не успела я войти в комнату, как меня осторожно взяли за запястье и сжали его, развернув к себе.

— Почему ты плачешь? Почти две недели ты молчала и в глазах твоих стояла невероятная грусть. Ты тоскуешь по своему миру, работе? — он говорил тихо, неотрывно смотря мне в глаза, а я пыталась не расплакаться.

— Нет, все не так, просто я, — слова раздирали мне горло, сжимали его, оставляя там неприятный ком. Хотелось закричать и ударить себя, выплеснуть эту тайну наружу.

Вот он. стоит передо мной, искренне желает узнать, что меня мучает, что со мной происходит, а я молчу. Душа мечется в агонии стыда и совести.

— Ты горишь! — стоило его холодной ладони коснуться моего горячего лба, и он подхватил меня на руки, уложив на кровать. — Давно это началось? Почему ты не сказала, что заболела.

— С утра была ломота в теле, но я решила, что это из-за катания с горы, мы ведь всю неделю то на лыжах, то на озере катались на коньках, — залепетала я, наблюдая за тем как он налил мне в стакан воды и дал выпить. Глоток воды помог мне избавиться от неприятного комка в горле, дышать и говорить сразу стало легче.

— Я дам тебе своей крови, а чуть позже, Барто принесет специальный отвар, и ты как следует поспишь, — он закатал рукав куртки и прокусил запястье.

Не успела я опомниться, как он сунул мне его. Я послушно отпила, привычно облизнув губы и мимолетно заметив каким жадным стал взгляд Эржбета.

Он неторопливо подошел к двери и закрыл ее, щелкнул замок. Я нервно заелозила на покрывале и уперлась спиной в подушки.