Матушки: Жены священников о жизни и о себе

Еще один для меня замечательный момент во взаимоотношениях с отцом Алипием (в свете того, что сейчас такие напряженные отношения с инославными): когда мне исполнилось 6 лет, отец Алипий сказал моей маме: «Вот есть такая органистка из лютеранской церкви (а в Печорах была и лютеранская церковь тоже), ее зовут Евгения Александровна, идите к ней, и пусть она учит Настю играть на фортепьяно». Эта органистка была моей первой учительницей музыки. Она привела меня в кирху и показала мне орган во всех подробностях. С тех пор я испытываю священный трепет перед этим инструментом. И я знаю, что она приходила в монастырь на какие-то православные праздники, они с отцом Алипием общались. На «западное» Рождество (25 декабря) всегда кто-то от монастыря ездил на службу, на рождественскую мессу, она была вечером, и мы тоже приходили туда.

Когда отец Алипий уже тяжело болел, незадолго до его смерти моя мама спросила его: «Отец Алипий, когда вас не будет, к кому же нам обращаться?» И он нас переадресовал к отцу Иоанну.

И после смерти отца Алипия мы с мамой приходили к отцу Иоанну. Это тоже удивительное общение было. Он был апостолом любви. Это не мои слова и не мое определение, я его повторяю за другими. Теперь, по прошествии времени, оглядываясь назад, я вижу, что это действительно так. У него был удивительный, уникальный дар любви.

Это понятие любви – его все по-разному понимают, и проявления любви у всех разные могут быть. А вот у отца Иоанна, на мой взгляд, эти проявления любви были совершенны. Он никогда не «сюсюкал». Невозможно словами точно передать, в чем же заключалась эта любовь. Хотя можно приблизительно сказать. Во-первых, он к себе невероятно притягивал людей. Всем просто хотелось к нему подойти под благословение, поздороваться, что-то спросить. Он всегда был настолько порхающий, настолько жизнерадостный, настолько веселый. Я знаю, многие люди приходили к нему с тяжелейшими жизненными проблемами, но уже в процессе беседы о непростой ситуации, этим людям становилось легче. Рядом с ним реальность преображалась. От него исходила невероятная жизненная сила. Он очень любил жизнь во всех ее проявлениях. Для него все было важно. И когда ты к нему приходил, то чувствовал – для него важен ты сам, вся твоя жизнь, что ты чувствуешь, что ты думаешь, что происходит вокруг тебя. Он внимательно слушал и просто все раскладывал по полочкам. Все эмоции, все чувства он отодвигал и призывал применять только разум. Призывал так: вот посмотри разумом – это так, это так, а это так… И как-то все просто становилось, когда разум включался.

Это исключительно мои впечатления, может быть, у кого-то все было по-другому.

– Вы сказали: приходили к отцу Иоанну. А как это происходило – вы приходили просто разговаривать или это было исповедью?

– Я приходила, когда у меня была потребность. Иногда на исповедь, иногда, когда у меня возникали трудности, может быть, в семье, или с друзьями, или что-то еще. Он мне сказал: «У тебя нет отца и тебе сложно, но в чем-то я тебе смогу заменить отца какими-то советами». И я знала, что всегда могла к нему прийти.

– А как насчет расхожего представления, что посещение старца – это «баня паки бытия»? У вас не такое было общение с духовником?

– Самый главный мой опыт, который я вынесла из общения с ним, это отношение к жизни вообще, как к таковой. К тому, что происходит вокруг тебя. Я просто вспоминаю, как он относился к людям, как относился к реальности, которая вокруг него, и это для меня самое главное поучение в моей жизни.

В нем было очень сильное ощущение воздушности: его походка, его манера говорить, его жесты – он всегда обнимет, похлопает, расцелует. Вокруг него всегда жизнь кипела, толпа народу, и он всех успеет похлопать по плечу, обнять, что-то сказать такое веселое. Он шел и распространял вокруг себя любовь к жизни, восторг перед жизнью, которая его окружала. Однажды он при мне кому-то сказал: «Мне всегда кажется, что вокруг меня не люди, а ангелы живут». А тот человек на кого-то жаловался.

Это понятие «жизнь» – оно у него было не такое, как мы привыкли себе представлять: суета, проблемы и т. д., он сам, кажется, находился и жил на ином уровне. Все, что касалось неприязни к кому-то, агрессии – если ты оказывался рядом с отцом Иоанном, все это оставалось где-то там, далеко, вытеснялось. И у меня всегда было ощущение, что он очень большой, хотя я смотрю на фотографии – да нет, он всегда был небольшого росточка. Но было ощущение, что его очень много. Он действительно был по сути своей огромный человек.

– А он сильно отличался от других монахов?

– Да.

– Когда вы уехали из Печор, вы встречали еще в ком-то подобную радостность?