Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого

- Пустое… Мне можешь не возвращать. Встретишь бедолагу какого-нибудь, вот ему и помоги. Понял?

- Понял! - ошеломленно ответил Серега.

- И ещё… В церковь зайдешь, свечку поставь за Севу Тучина… То есть за раба Божия Всеволода. В церковь то ходишь?

- Так это… Комсомолец же я! Правда, заходил пару раз…

- Ну, значит, ещё раз зайдешь. Только сразу не уходи, хоть постой там чуть-чуть…

- Да, Всеволод Михайлович, спасибо вам! Я побегу?

- Беги, парень, а то ещё и поезд свой упустишь, - добродушно усмехнулся человек-гора, глядя в его спину. - Если бы мне такой, как я сейчас, тогда встретился… Может и вся жизнь бы другая была…

К чести Сереги, не раз и не два ставил он потом свечку за раба Божия Всеволода. И всё хотел встретить его где-нибудь, помочь чем… Только не встречались они больше. А через двадцать с чем-то лет попалась Сереге на каком-то сайте подборка "Самые удивительные надгробные памятники". Там-то он и увидел трехметровую малахитовую глыбу с портретом своего спасителя. В полный рост, в той же куртке, с цепью, с ключами от "БМВ" на пальце. И с датой смерти "1993". Вот как бывает…

В общем, сел Серега на свой поезд, и даже некоторое время был счастлив, полагая, что всё позади. И только через пару остановок вдруг вспомнил, что на нем долг, а отдавать его нечем…

Ну, конечно, можно матери написать, она там найдет ещё денег, пошлет ему. Только не хочется что-то. Зарплата у неё маленькая, накопить никогда ничего не выходит. Да и родственники все у них небогатые. Вариант, конечно, но только на самый крайний случай.

Своей крошечной зарплатой сто рублей никак не наскрести. Советское государство аж восемь рублей платит в месяц старшему стрелку! Целый год надо копить…

В принципе, можно было бы и накопить… Да только уволится Серега через три месяца! А повезет, так и через два. Это вообще не вариант.

Остается только просить того парня подождать, чтобы после дембеля отослать деньги ему домой. Только вряд ли он согласится. Ему тоже осенью увольняться. И сотня эта ему сейчас нужна, а не через полгода. Шинель новую справить, ботинки, шапку новую. Точно не согласится!

О том, чтобы "молодых" напрячь, Серега даже не думал. Не то воспитание. Отбирать деньги у младших нельзя! Это он твердо знал. Чем тогда он будет лучше этих грузин!

Нахлынула жгучая ненависть. Вот ко всем этим, которые понаехали сюда! Зачем они здесь? Сидели бы у себя, в горах! А лучше вообще их всех забомбить! За Берию, За Сталина! За мои сто рублей!

- Вот же сволочи! - процедил он сквозь зубы.

- Кто? - спросил кто-то.

Тут-то и увидел Серега, что он не один сидит в купе общего вагона. Так задумался, что и не заметил соседа своего.

Дед, лет шестидесяти, старый совсем. Серый пиджачок, потертые брюки, кепочка. Армейский вещмешок с каким-то добром на коленях…

- Нет-нет, я не вам, извините, - быстро сказал Серега. - О своем я…

- А что стряслось, солдатик? - усмехнулся дед. Голос у него был хриплый, но какой-то добрый. Располагающий голос, одним словом. - Служба в тягость стала?

…И прорвало Серегу! Вот бывает так, никому: ни матери, ни друзьям не стал бы рассказывать о своей глупости. А случайному попутчику, которому во внуки годится, всё рассказал.

Долгий получился рассказ… Когда закончил, уже и темнеть начало. Хорошо хоть дед попался спокойный, не перебивал, выслушал всё.

- А давай сходим покурим, - предложил дед.

Серега не курил. Спортсмен, во-первых, да и пример отца, что в сорок лет сгорел от рака горла, поспособствовал. Но пошёл, что называется, за компанию.

…Звали деда Юрий Данилыч.

- Ты, главное, не унывай, Серега, - говорил он. - Деньги - дело наживное! Сегодня есть, завтра нет, а послезавтра окажется, что они тебе уже и не нужны! Я вот в твои годы на заводе почти задаром работал, по четырнадцать часов. Когда на фронт забрали, только и выспался…

Оказывается, дед ещё и воевал. Правда, только один год, последний год войны.

- Вот идем мы за немцем, а вокруг живого места нет, всё порушено. Люди меж тем радостные, что хоть живые остались, улыбаются нам! А ты денег жалеешь…

Заболтались они в тамбуре, а когда вернулись в свое купе…

Ветер гуляет по вагону, а на том месте, где сидел Серега, лежит здоровенный булыжник. Хулиганы какие-то бросили в поезд… Там, где Серегина голова была, огромная дыра в стекле. Если бы курить не пошли, снес бы камень голову парню напрочь. Ещё и осколками бы поранил.

Проводница сонная рядом стоит, трет виски руками.

- Вот, - говорит, - камушек прилетел! Кто тут сидел, мальчики?

Серега ответил, что он.

- В рубашке ты родился, солдатик! - улыбнулась проводница.

- Спасибо вам, Юрий Данилыч, - сказал Серега. - Вот, курение иногда и продлевает жизнь, оказывается!

А Юрий Данилыч бледный весь, сидит и трясется.

- Вы как, дедушка? - спросил солдат.

- Камушек… Прилетел-таки камушек… - только и повторял дед.

Проводница принесла старый ватник, заткнула дыру. Пришел какой-то мужик в форме, наверное, начальник поезда, составили акт о повреждении. Стекла с пола смели. А Серега с дедом в соседнее купе пересели, оно пустое было.