Матушкины цветочки

Уже вечер. Дети легли спать в кроватки. У меня наступило время, когда я могу с большей эффективностью заняться делами. Я у «рабочего станка» – на кухне. У Роди с Лидой в темноте идёт тихое перешёптывание на волнующие темы. Родя:

– Лида! А я решил больше не грешить.

– Здорово, Родя!

– Ну и ты не греши.

– А я не могу, всё грешу, – вздыхает кроткая Лидочка.

– Вот я не буду грешить, – развивает тему Родион, – и у меня крылья вырастут.

– Как у ангела?

– Как у ангела!

– Ой, здорово! И в церковь опаздывать не будешь.

Молчание. Вздох Лиды. Родя переходит в наступление:

– А ты тоже возьми и не греши.

– Не могу я.

– А тогда окажешься в аду. Там страшно и огонь горит.

– А может, там не так страшно?

– Попадёшь – узнаешь! – отрезает Родя, и, спустя немного времени, я слышу ровное дыхание двух моих спящих богословов.

Лепесток четвёртый Маленькая хозяйка

Я уже упоминала о моём труде в гимназии, когда не нашлось учителя по МХК. А я окончила Московский архитектурный институт, и батюшка попросил выручить гимназию. Я долго отпиралась. И лишь тогда, когда отец Андрей очень строго меня благословил быть учителем, я стала им.

Трудно было очень. Маленьких детей – Фросю, Соню, Павлу – приходилось оставлять дома одних и убегать на уроки. Иногда, когда дома оставалась Лидочка, я была за малышей спокойна. Конечно, на перемене старалась быстренько позвонить домой.

– Лидонька, лапонька, как вы там?

– Всё хорошо! – раздаётся тоненький голосок.

– Детей накормила?

– Да.

– Павлочке суп протёрла?

– Протёрла.

– Как она ела?

– Хорошо. Всё съела и укакалась.

– Ты её помыла?

– Помыла.

– Баиньки уложила?

– Да.

– Давно?

– Уже час спит.

– Ну, молодец! Я скоро приду.

– Ага… А кто это?

Лепесток пятый Ой!

Когда Лидочка пошла в школу, у нас родилась Павла. Все детки лет до трёх-четырёх плохо спали, мне приходилось почти всю ночь качать, пеленать, успокаивать. А потом наступал новый день, когда надо было начинать домашние дела: готовить завтрак, обед, ужин, кормить, поить, – и никто, кроме меня, этого делать не мог.

Бог посылал мне иногда помощь – добрых друзей, которые подхватывали домашнюю работу, когда она уже «вываливалась» из моих рук. Но что было труднее всего – так это постоянное недосыпание. Только ребёночек начинал сносно спать, рождался следующий, потом следующий. Рай я себе представляла так: зелёная-зелёная трава, на ней белая-белая кровать пять на пять метров, и я сплю, сплю… Сто лет, двести, пятьсот – пока не высплюсь. Однажды я открыла свои мечтания мужу, а он ответил: