Маулихакти, или Вернись ко мне!

Ишима — тут все просто. Она единственная девушка моего возраста, и первая, кто проявил открытую агрессию. Фрейд назвал бы ее моими страхами перед дружбой. Подруг у меня и правда не было никогда, а те что были, быстро переходили в ранг знакомых, а потом и забытых личностей. Я плохо схожусь с людьми любого пола, но куда тяжелее именно с женщинами. И какое совпадение, что в моем сне именно девушка с крыльями первой усомнилась в моей честности, еще до того, как я рот открыла.

Остается два вопроса, к которым еще нет более или менее сносной гипотезы: откуда у меня столько боли? И что олицетворяет безликий?

С болью все ясно без слов. Кошмар должен пугать, вот он и пугает кровью и физической болью. Не удивительно, что раны так быстро заживают. Такая регенерация может быть только во сне.

С Дэмиандриэлем несколько сложнее. Он меня пугает больше, чем все остальное. И при этом у меня хватает мозгов, чтобы отмечать его хорошие поступки. Исходя из всей прочитанной мною литературы, я бы предположила, что он олицетворение моего настоящего отца, которого я не помню. Если Хемах мог бы быть прототипом того, каким я желала бы видеть своего родителя, то Дэмиан — мой реальный папочка. Отца я не помню и не уверена, что хотела бы помнить такого персонажа. Есть и более экстравагантная версия — безликий воплощает в себе мои представления о мужчине вообще, мои страхи. Сомнительно, но многие эскулапы согласились бы с такой версией.

Из невеселых размышлений меня вывела Веорента. Она поставила на стол глиняный горшочек приличных размеров и большую кружку уже знакомого мне успокоительного отвара. Я подняла на нее глаза и поблагодарила. Она ответила мне странным выражением лица, но ничего не сказала. В горшочке оказались овощи, по вкусу похожие на цуккини и мясо. Ела медленно и не разглядывая никого. Не хотелось открывать новую страницу своего сна, сначала надо поесть. Но, как бы долго не растягивалась трапеза, еда рано или поздно заканчивается. Я с сожалением отодвинула пустой горшочек и принялась за отвар. Он уже порядком остыл, и пить было намного приятнее. Сбоку нависла тень. По затылку прошлось уже знакомое мне чувство узнавания, я даже не удивилась.

— Что тебе, Лиамер?

— Как вы себя чувствуете, маулэя? — неуверенно ответили мне.

— Как это все скучно, не находишь? — спросила я.

— Что?

— Не обращай внимания, — отмахнулась я. — Это я так, о своем, ты мне все равно ничем не поможешь! Лучше подскажи, когда мы должны отправиться в Тимирай?

— Наставник говорил, что завтра… — совсем растерянно проговорил человек.

— Еще один день… — вздохнула я, все так же, не глядя на него. — Ладно, завтра так завтра. Как думаешь, мой юный друг, если я сейчас пойду к себе в комнату и немного посплю, это будет считаться бегством? Или кто-то из вас должен пойти со мной и проверить?

— Я… Маулэя… — судя по растерянной интонации, он не ожидал такого вопроса. Кажется, даже обиделся.

— Ясно! — я хлопнула ладонью по столешнице и поднялась на ноги. — Веорента, можно попросить твоей помощи?

Мы поднялись на второй этаж. Может быть, кто-то что-то и говорил, но за нами никто не пошел. Я помогла хозяйке перетащить все тазики, плошки и миски в купальню. Она призналась, что отвары, которыми меня отпаивали, и зелья не ее, а Дэмиана, поэтому я аккуратно складировала все флакончики на один столик. Пока я этим занималась, Вео поменяла постельное белье. Я разделась, ничуть не стесняясь никого, и залезла под одеяло. Веорента что-то спрашивала у меня, но я не отвечала или отвечала, но односложно. Навалилась апатия. Какой смысл говорить с порождениями моей же головы? Укрылась одеялом по самый нос и легко погрузилась в сон. Мой первый сон во сне.

Мне приснилось, как будто я в огромной пустоте, вокруг меня ничего нет. Есть только небольшой освещенный тусклым светом круг, в центре которого я сидела. А передо мной черное пламя. Ластится, струится, счастливо потрескивает и жмется ближе к сердцу. Я с ним играю, поглаживаю. Прошу стать то больше, то меньше. Внезапно нашу идиллию прерывают два голоса:

— Только не говори, что еще сомневаешься, — голос недовольный, похож на тембр Хемаха. — Какие еще чудеса тебе нужны, чтобы ты убедился?

— Мы потеряли слишком много, друг мой, чтобы вот так просто принять в свои ряды нового члена! Я не собираюсь верить всему, что вижу!

— Она маули! Одна из нас, в этом нет сомнений ни у кого, кроме тебя!

— Мне плевать, кто она, потому что и маулихакти может предать!

— Она дважды спасла твою жизнь, и ты еще смеешь сомневаться в ее преданности нам?

— У нее не было выхода! По-другому она просто не могла поступить!

— О чем ты?

— Любой из нас убил бы ее, вздумай она хотя бы подумать об угрозе нашим жизням! Если она подослана, то будет делать все, чтобы втереться к нам в доверие!