Мавритания

Шалаш для гостей, прибывающих в ксарна гетну.Шингетти

Песчаная возвышенность, на которой находятся административный центр и деревня харатинов, спускается к широкой долине, производящей впечатление плоского дна озера. На противоположном его берегу построен настоящий ксар.Каменные и глиняные дома с возвышающейся над ними массивной оборонительной башней мечети выделялись более темным пятном на фоне апельсиновых холмов. Здесь, как и во многих других селениях, повторялась та же самая схема. Глубокая песчаная батхазаполнялась в период дождей, на одном ее берегу — старый ксар, на другом — угрожающе господствующий над всей местностью форт.

Шингетти значительно отличается от Вадана — это не оборонительное селение, благодаря чему в новых частях ксараболее широкие улицы и не так тесно располагаются дома. Просветы между строениями заполняют огороженные невысокой стеной дворики, где стоят шалаши для гостей, прибывающих сюда на период гетны,и загоны для молочных коз, которых держат в селении. Самая старая часть ксара,окружающая мечеть, сохранила древний стиль застройки. Узкие улочки, и по обеим их сторонам каменные стены домов с низкими деревянными дверями, в которые входишь почти на четвереньках. Доски для этих дверей доставляют с юга на верблюдах почти за тысячу километров.

^{Загон для козлят}

Поиски рукописей привели нас в дом одного ученого. Дом был построен в самой старой части города и ничем не отличался от других каменных домов. Наш провожатый открыл дверь и исчез внутри. Через какое-то время он вернулся и сообщил, что хозяин совершает молитву и нам придется подождать. Возможно, это было и так, а может быть, с помощью такого дипломатического приема хотели выиграть время и подготовить дом к нашему приходу? Немного погодя дверь открылась, и полусогнувшись мы миновали тоннель узкого коридора, который вывел нас в тесный дворик, окруженный со всех сторон глиняными высокими стенами. Двери, ведущие во внутренние помещения, были плотно закрыты. На земле лежала разостланная циновка, покрытая шкурой верблюда. Здесь сидели несколько бородатых пожилых мужчин. Сандалии остались за циновкой. Мужчины были в повседневной одежде: черные с буфами штаны, заколотые под коленями, бубус большим вырезом и на коричневой обнаженной груди нитки бус и кожаные мешочки с амулетами. Головы у всех были непокрыты. Любая могла бы послужить прекрасной моделью для художника, решившего изобразить патриархов Ветхого завета.

Собравшиеся мужчины приветствовали моего мужа и сопровождавшего нас Сиди Моктара. Наученная горьким опытом, я предусмотрительно не протянула руки, а скромно стояла в стороне, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание. Уже сам факт, что я оказалась в обществе мужчин, был серьезным нарушением действующих здесь правил. Я хотела искупить его «примерным» поведением. Хозяин пригласил всех занять места. Сняв сандалии, я расположилась на самом краешке циновки, за спиной мужа, продолжая олицетворять молчаливую покорность. Я чувствовала на себе деликатные, хотя и весьма любопытные взгляды собравшихся мужчин. Не удивительно: белая женщина — редкость в Центральной Сахаре, тем более женщина в мавританском доме и в мужском обществе. Наконец хозяин не выдержал и, хотя это в высшей степени непозволительно — обратить внимание на чужую жену, — спросил мужа, все ли женщины в Польше так молчаливы и скромны. Мавританки невозможные сплетницы и болтушки, всегда перебивают своих мужей. Конечно, муж стал прославлять немногословность и полное подчинение польских женщин мужской воле — прошу простить ему этот маленький обман!

Разговор становился оживленным. Должно быть, известие о нашем визите распространилось по ксару, потому что из темного коридора, ведущего на улицу, стали появляться все новые бородатые «патриархи» с умными, живыми глазами. Они подсаживались к нам и включались в разговор. Все в одинаковой одежде, с одинаковыми украшениями, босые, с худыми лодыжками и красивыми узкими ладонями. Один с седой бородкой клинышком напоминал китайского мандарина, другой с орлиным профилем и быстрыми хищными глазами больше походил на фанатичного воина, чем на мудреца. Наш хозяин, с полными, чувственными губами и веселым круглым лицом мавританского Кола Брюньона в противоположность сдержанной манере поведения его гостей любил юмор. Он охотно и подробно рассказал нам о библиотеках в домах других ученых, деликатно умолчав о своем крупнейшем собрании рукописей, о чем мы знали из других источников.

Ученые марабуты — встреча во дворе дома кадив Шингетти

В то время, когда хозяин развлекал нас веселым, остроумным разговором, в углу дворика один из мужчин занялся приготовлением чая.