Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Кельбиты и кайситы были в равной степени связаны с Муавией, чья мудрая и осмотрительная политика установила некое подобие равновесия между ними и обеспечила его доброжелательным отношением к обеим сторонам. Но даже он, несмотря на принятие правильных мер, не мог предотвратить периодических вспышек взаимной ненависти. Во время его правления кельбиты и фезара (кайситское племя) участвовали в генеральном сражении при Банат-Кайн. Позже кайситы стали чинить препятствия, когда Муавия пожелал, чтобы они признали Язида его преемником, на основании того, что его мать была из кельбитов. Она была дочерью Малика ибн Бахдаля, вождя племени, и в глазах кайситов Язид, выросший в племени матери, был кельбитом, а не Омейядом. Как Муавии удалось справиться с их противодействием, неизвестно. Кайситы, в конце концов, признали Язида наследником престола и хранили ему верность на протяжении всего периода его правления, которое, правда, было недолгим – около трех лет. Язид умер в ноябре 683 года, через два с половиной месяца после битвы при Харре, в возрасте тридцати восьми лет. После его смерти обширная империя оказалась без хозяина. И дело не в том, что Язид умер, не оставив сына – у него их было несколько. Но только халифат являлся выборным, а не наследственным. Этот важный принцип был заложен не Мухаммедом, который так и не пришел к решению по этому вопросу, а халифом Омаром. Этому праведному халифу, в отличие от Мухаммеда, нельзя было отказать в политической прозорливости, и он являлся признанным авторитетом в области законодательства. Именно он в своем обращении, произнесенном в мечети Медины, объявил, что, если любой человек будет провозглашен сувереном без голосов всего исламского мира, такое назначение не будет иметь силы. Это правда, что применение этого принципа всегда старались обойти. Но хотя Язид сам не был всенародным избранником, его отец заранее позаботился, чтобы ему была принесена клятва, как наследнику трона. Язиду не довелось совершить такой же шаг – помешала смерть. И его старший сын, названный Муавией в честь деда, не имел реальных прав на халифат. Тем не менее не исключено, что ему удалось бы добиться признания, если бы его согласились поддержать сирийцы, творцы халифов той эпохи. Но они не согласились, и прошел слух, что сам Муавия не слишком рвется к власти. Заметим, что истинные чувства этого молодого человека остаются для нас тайной. Если верить мусульманским историкам, Муавия ни в чем не походил на отца. В его глазах правда была на стороне мединцев, и, услышав о победе при Харре, разграблении Медины и смерти сподвижников пророка, он расплакался. Но эти историки, предубежденные теологическими учениями, нередко фальсифицировали историю. Им противоречит современный испанский хронист, писавший практически под диктовку сирийцев, обосновавшихся в Испании, который заявил, что Муавия был копией своего отца. Как бы то ни было, кайситы не склонились бы перед принцем, мать и бабка которого были кельбитами, и не подчинились они кельбиту – Хасану ибн Малик ибн Бахдалю, правителю Палестины и района Иордана, который взял на себя бразды правления от имени своего внучатого племянника. Кайситы повсюду проявляли враждебность, и один из их вождей, Зофар (Зуфар) из племени килаб, даже поднял знамя восстания в районе Киннисрин, откуда изгнал кельбитского правителя Саида ибн Бахдаля. Поскольку было необходимо выдвинуть кандидата-конкурента, Зофар объявил таковым Абдуллаха ибн Зубайра, к делу которого кайситы, однако, не проявляли ни малейшего интереса. Так ортодоксальная партия получила странного союзника. Поскольку он намеревался поддержать интересы сыновей сподвижников пророка, Зофар счел своим долгом произнести с кафедры назидательную публичную речь. Однако даже будучи неплохим оратором и поэтом – в манере арабов-язычников, – он, к сожалению, не владел религиозной тематикой и был непривычен к вкрадчивым заверениям. Он был вынужден прерваться в середине первого же предложения, а его братья по оружию встретили его речь громким смехом.