Mayday! Но полёт нормальный

— Вот оно как… — задумчиво протянул я, складывая все пазлы воедино. — Это всё объясняет.

— Но за что? Ты разве не злишься? — Девушка обеспокоенно посмотрела на меня и вновь пригладила блестящие волосы.

— О, я в бешенстве. — Мои губы растянулись в ухмылке, когда внутри вспыхнул настоящий пожар ярости, который я даже не пытался погасить.

Из-за всего этого грёбанного дерьма вся моя жизнь идёт под откос. Складывается впечатление, что ею управляю не я сам, а этот ублюдок, мои страхи и идиотские призраки прошлого. А я должен контролировать хотя бы это.

— Какого хуя? — с рёвом озлобленного зверя я вломился в кабинет седого ублюдка, сидящего за круглым столом в компании таких же седых ублюдков.

Он пристально посмотрел на меня и тяжело вздохнул, а затем, прокашлявшись и неловко улыбнувшись, кивнул седым ублюдкам:

— Оставьте нас, пожалуйста, наедине.

Ублюдки быстренько завозились, сгребая со стола бумаги и пряча их в свои ублюдочные портфельчики.

— Чёрный список? Серьёзно? — не унимался я, не дожидаясь, пока лишние уши не покинут кабинет.

— А я всё ждал, когда же до тебя дойдёт и ты наконец придёшь ко мне сам. — Старый чёрт нарочито медленно вытер лоб платком. — Рад тебя видеть, кстати.

— Ты решил, что это самый охрененный способ добиться желаемого?

— А как ещё, если ты полностью игнорируешь нас? Как говорится, на войне все средства хороши. — Он улыбнулся. — Напомнить, кто её объявил?

— Дай-ка подумать. — Мои глаза сузились и, опершись о стол ладонями, я негромко предположил. — Ты, когда сунул свой пестик не в ту тычинку?

— Следи за языком. — рявкнул он, наконец становясь таким, каким знал его практически всю жизнь.

— Следи за своими грёбанными бумажками и куда ты их отправляешь.

Наши взгляды, блестящие одинаковой яростью, да, чёрт возьми, они были идентичны абсолютно во всём, вплоть до расцветки, скрестились в немой битве. К удивлению, он сдался первым, вздыхая и откидываясь на спинку стула.

— Ты мой сын и я хочу для тебя лучшего. Сам знаешь. А эта компания, — он провёл рукой по столешнице, — и есть то лучшее, что может быть в твоей жизни. Не думай, что я просто так перекрыл тебе пути в другие места.

— Да ты мне, скорее, кислород перекрыть хотел, хрен старый. Но знаешь что? — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Мне плевать. Мне теперь и в этом дерьме плавать не так уж плохо.

— Из-за той девушки? Пилота? Хендерсон, кажется? — Высокомерие так и сочилось из каждой его дряблой поры. Это так бесило, что хотелось осадить его любым доступным способом. А их у меня практически не было. — Напомнить, на кого она работает?

— Иди к чёрту. И не смей даже вмешивать в это Эллисон.

— Ты так держишься за неё. Даже поразительно. — ухмыльнулся он. — Скажи, ты хотя бы видел, как она висла на твоём брате на благотворительном вечере в память о твоей матери? Тебя это разве не волнует? Такую спутницу ты себе нашёл?

— Тебе лучше проверить зрение, но для начала заткнуться, если не знаешь, какую хрень ещё сказать. — Я едва сдерживался, чтобы не сделать то, о чём потом бы долго сожалел. Хотя, в отношении этого мужика, перечень таких поступков был ничтожно мал. Что не сделай, с него всё как с гуся вода, зато в отместку получишь целый адский чан дерьма. — И ещё, сделай так, чтобы меня убрали из чёрных списков. Пока не поздно.

Я развернулся, чтобы уйти, но он сумел остановить меня одной лишь только фразой:

— Завтра твой последний рейс.

— Что? — Я обернулся, надеясь, что ослышался.

— Завтра состоится твой последний рейс в «Light». — медленно повторил он, как для умственно отсталого.

— Ты этого не сделаешь.

— Ну вот я делаю. — произнёс он. — И в следующий раз, когда ты придёшь сюда, обдумав всё хорошенько и начнёшь следить за своим темпераментом, мы поговорим. Тем более, нам есть что обсудить. — Он развернул свой стул спиной ко мне и, расслабленно выдохнув, уставился в широкое окно, не удосуживаясь даже бросить последний взгляд или хотя бы продолжить разговор. — А теперь иди и готовься, пока я не потерял окончательно терпение и не отменил и этот рейс для тебя.

«К чёрту всё это дерьмо. К чёрту «Light» и этого седого хрена с его манипулятивными замашками. Я сыт этим по горло. Может, это и будет последний рейс в этой компании, может, вообще в жизни, но будь я проклят, если пойду на мировую с ним. Я лучше буду катать мерзких детей на паровозике по торговому центру, чем прогнусь под Джона Гросса хоть раз. Я всегда шёл своим путём и не собираюсь этого менять. К тому же, теперь у меня есть Эллисон, ради которой я готов становиться лучше. Или хотя бы пытаться.

Да, точно. Именно так я и поступлю. Вернусь из рейса и завалюсь к ней. Заглажу, залижу свою вину, вымолю прощение и никогда не оставлю её. Оставалось только надеяться, что саму Эллисон это устроит и она примет меня таким, какой есть, со всеми тараканами, прошлым и заморочками.»