Мазарини

Джулио был весьма раздосадован и писал Бельевру в ноябре 1646 года о том, что «королю еще раз необходимо обдумать то, что от него требуют». Кардинал был удивлен, что «хотя у него (Карла I. – Л. И.) был приемлемый выбор, он не нашел общих точек соприкосновения с парламентом, в результате чего его власть подорвана в последний момент: он совсем проигнорировал мнение подданных, как сохранить королевство. Он отказал им даже в свободном исповедании пресвитерианства». В конце своей инструкции Бельевру Мазарини заключил, что «продолжение гражданской войны в Англии благоприятствует вмешательству Испании в ее дела».

– Видит Бог, я не поступал бы так на месте английского короля, – признавался в конце лета того же года первый министр своей королеве. В действительности, и ему скоро предстояло испытать нечто подобное. И кардинал, возможно, наученный горьким английским опытом, поступит иначе.

В конце концов любое терпение лопается. Джулио дошел до того, что стал давать прямые и нередко довольно резкие указания английскому королю, по-прежнему не желавшему сдаваться. 10 декабря 1646 года первый министр Франции приказывает Бельевру «четко сказать королю Англии, что наша цель – общий мир… Король незамедлительно должен прибыть в Лондон, чтобы вновь обрести свою страну…». 8 февраля 1647 года в мемуарах Бельевра отмечалось, что «парламент пошел на большие уступки королю, а Его Величество ничего не желает слушать».

Вместо переговоров при одобрении постоянно пребывавшего в ставке роялистов испанского посла де Карденьи и стоявшего за его спиной Филиппа IV Карл I решил привлечь шотландцев на свою сторону в войне с парламентом. С шотландской армией король собирался идти на Лондон, несмотря на дипломатическое противодействие Франции. Соглашение между королем и шотландцами было подписано 26 декабря 1647 года. Но шотландцы не только гордые, но и достаточно хитрые, не надеясь получить денежную контрибуцию от Карла I, выдали короля за выкуп английскому парламенту. Впоследствии они пожалели об этом, но было уже поздно. Последние бастионы английских роялистов пали в марте 1647 года.

Узнав об этом, Джулио не на шутку огорчился и усилил нажим на своих дипломатов в Мюнстере. Как раз в это время он подхватил серьезную простуду и целых три дня провел в постели, тщательно обдумывая сложившуюся ситуацию. В английском вопросе он решил не сдаваться до последнего.

Французская тактика в отношении Альбиона несколько изменилась. Мазарини рекомендовал Бельевру поддерживать связи с правым крылом парламента – пресвитерианами, а также шотландцами, чтобы выработать приемлемое соглашение между ними и Карлом I. Английский король тогда находился под арестом во дворце Уайтхолл. «Отрадно, что ведутся переговоры Карла I и принца Уэльского с пресвитерианами», «необходимо хотя бы номинально восстановить его (то есть Карла I. – Л. И.) на троне», – писал кардинал в июне – июле 1647 года. Должного уважения к английской монаршей особе, как видно из писем Мазарини, уже не было.

Все же как тонко французский итальянец чувствовал обстановку в государстве, в котором никогда не бывал! И как плохо в ней разбирался тот, кто управлял этой страной, кто в ней родился и до кончиков ногтей являл собой тип истого англичанина! Но скажем в оправдание Карла I, что трудно бывает понять истинное положение дел, когда перед тобой лебезят, тебя прославляют, говорят тебе только хорошие новости, а плохие – сглаживают, когда тебя называют с поклоном «Ваше Величество» и постоянно льстят. Высокое положение и сопровождающая его лесть сильнее всякого вина и наркотиков дурманят голову и создают иллюзии. Таковых у английского монарха было очень много, и с ними он остался до конца.

Джулио Мазарини жил без особых иллюзий. Он имел постоянных врагов и, как опытный дипломат, прекрасно знал, что и вчерашний друг может сегодня оказаться в стане противников. Вот, например, Голландия.

Мало того что голландцы за спиной Франции вели переговоры и заключили сепаратный мир с Испанией. Статхаудер Фридрих-Генрих и его оранжистское окружение достаточно активно поддерживали роялистов во время английской смуты. В середине 1640-х годов по инициативе Фридриха-Генриха возникла идея создания совместной коалиции в составе Голландии, Франции и английских роялистов против парламента. Одновременно велись переговоры о браке между принцем Уэльским Карлом и дочерью Фридриха-Генриха, хотя сам наследник английского трона не очень торопился вступать в брак – голландка была толста и некрасива. Активное участие в переговорах приняла Генриэтта-Мария, изрядно надоевшая Мазарини своими просьбами о денежном пособии. Предполагалось также заключить оборонительный и наступательный союз между Голландией, Францией и Карлом I против восставших.

Эти переговоры с самого начала были обречены на провал. Реально идея поддерживалась лишь голландским Статхаудером, его сыном Вильгельмом II, Карлом I и Генриэттой-Марией. Мазарини же имел относительно Англии другие соображения.