Мазарини

Поэтому первый министр Франции проводил дипломатию, которую затем переняли другие европейские государства по отношению к Англии. Дипломатия эта носила двойственный характер. Учитывая силу Кромвеля, Мазарини старался привлечь его на свою сторону в борьбе с Испанией и в отношениях с другими странами Европы. С другой стороны, он если не на деле, то на словах время от времени пытался подогревать роялистские и другие антиправительственные настроения в Англии, стремясь ослабить ее все возраставшее влияние на континенте и в колониях. Особенно четко это проявилось во взаимоотношениях в треугольнике Англия – Франция – Испания.

Вестфальский мир не сделал Францию абсолютным гегемоном в Европе, как это нередко представляется в большинстве исторических сочинений. Безусловно, Французское королевство стало гарантом европейского равновесия и политически самым влиятельным государством в западноевропейском регионе. Но это надо было еще долго доказывать, подкрепляя умелую дипломатию успешными войнами. С одной стороны, еще продолжалась война с Испанией, с другой – Мазарини серьезно полагал, что с приходом Кромвеля к власти английская угроза для Франции не исчезла, а, наоборот, усилилась. На фоне Фронды и взаимоотношений английского правителя с фрондерами подобное мнение кардинала только укреплялось. Даже в изгнании Джулио не терял из виду это обстоятельство – он ведь был уверен, что вернется на свое место.

Поэтому в октябре 1650 года Франция заключает наступательный и оборонительный союз с принцем Оранским Вильгельмом II, тогда еще занимавшим пост статхаудера Республики Соединенных провинций. Вильгельм II был женат на младшей дочери казненного Карла I Стюарта Марии. Согласно договору Вильгельм обещал начать военные действия в районе Антверпена 1 мая 1651 года, в то время как французы должны были атаковать в направлении Брюгге. После завершения операции союзники обязывались «покончить с Кромвелем и постараться всеми возможными средствами реставрировать короля Англии (то есть Карла II) в его королевстве и продолжать войну против восставших». В одной из секретных статей Вильгельм II обещал сохранить флот в составе пятидесяти кораблей в Ла-Манше с мая до конца ноября 1651 года, чтобы «действовать против Испании и английских мятежников».

К несчастью для него, Вильгельм II слишком широко размахнулся, задумав одновременно совершить попытку монархического переворота в собственной стране. Он не оказался столь дальновидным политиком, как Ришелье, который во время осады Ла-Рошели не желал воевать на два фронта, и как его тогда еще неродившийся сын Вильгельм III Оранский, осторожная дипломатия которого впоследствии привела его на английский престол. Попытка монархического переворота в Голландии не удалась, а во Франции вовсю бушевало пламя Фронды. В 1651 году французы не могли эффективно воевать нигде, кроме как против собственных подданных.

И Мазарини несколько корректирует свою политику. Еще до начала англо-голландской войны (1652—1654) между Францией и Испанией разгорелась ожесточенная дипломатическая война за расположение Англии. Несмотря на то что в 1651 году в Мадриде был убит английский посол, члены Долгого парламента больше склонялись к союзу с Испанией, нежели с Францией. Ведь в Париже интриговали бежавшие туда роялисты, там же находился и наследник английской короны – принц Уэльский Карл.

Кромвель придерживался несколько иного мнения, и парламент ему уже давно порядком мешал – поэтому он его просто разогнал в 1653 году. Но до этого времени испанский посол дон Алонсо де Карденья последовательно поддерживал точку зрения парламента. Обожавший нарядные камзолы испанец даже рядился в почти пуританские одежды, чтобы расположить англичан к своей особе. Дон Алонсо старался предупредить всякое сближение между Англией и Францией, побуждая свое правительство вступить в союз с Лондоном и Гаагой против Франции и Португалии. 20 сентября 1652 года он послал в Мадрид проект документа из двадцати четырех пунктов о союзе между Англией и Испанией. Этот документ был также представлен на рассмотрение Государственного совета Английской республики.

В то же время принц Конде и бордоские фрондеры послали в Лондон двух агентов – Баррьера и Коньяка. Им было поручено просить поддержки Английской республики и обещать за это свободную торговлю англичан с Гиенью, некоторые льготы французским гугенотам и даже уступку острова Олерон. Но из этого ничего не вышло. В то время как испанцами были осаждены Гиень и Олерон, семь испанских кораблей, отправленные в Кале за припасами и подкреплениями, оказались взятыми в плен английской эскадрой под командованием храброго адмирала Блейка.