Мазарини

Принц мечтал об одном: схватиться с полками своего короля, но для начала решает удовлетвориться объездом части своей провинции, где принца принимают скорее хорошо (за исключением двух-трех муниципалитетов), его и его солдат в «буланых» шарфах (знамена были тогда редки, шарфы солдат помогали опознавать своих: у королевских войск был белый шарф, у войск Мазарини — зеленый, у войск Гастона Орлеанского — голубой). Несколько тысяч человек, составлявших армию Конде (вскоре она будет разбита королевскими войсками под командованием маршалов д'Омона и де Лаферте-Сантерра, поспешившими на помощь из Стенэ и Монмеди), получили подкрепление в виде четырех полков Маршена (или Марсена) из Льежа. Он не моргнув глазом оставил королю Испании ставшую враждебной Каталонию, которой должен был управлять от имени короля Франции, носившего там титул графа Барселонского. Кроме того, к Конде присоединился некий швед с солдатами всех национальностей, его также считали швейцарцем Бальтазаром, или Бальтазаром де Симмерном (иногда его принимали за немца — он говорил на одном из немецких диалектов). Испанский флот под командованием Батвиля (или Уоттенвайла) появился на Жиронде, привезя еду, боеприпасы и 400 000 ливров для выплаты жалованья солдатам. Некто Дюдоньон оборонял Ла-Рошель с несколькими кораблями и солдатами (он, скорее всего, изменил из-за денег). Вскоре королевские войска встали лагерем вокруг Пуатье, где находился двор. Итак, где-то в Ангумуа возникло поле боя.

Но как же королевские войска попали в Пуату? Чтобы понять это, следует вспомнить другие передвижения: Париж—Пуатье и Брюль—Пуатье, с пересадками.

Париж—Пуатье: король

Королева, которую Мазарини торопил покинуть Париж (она не всегда слушалась его, боясь, с одной стороны, удаляться от Брюля, с другой — беспокоясь о военных действиях на северных и северо-восточных границах. Д'Аркур успешно оборонял Пикардию, но объединенные части испанцев и Конде — несколько тысяч человек, стоявшие на Мезе, угрожали границам Шампани. Маршалам д'Омону и де Лафертесентерру со свежими частями удалось оттеснить войска испанцев и Конде к Монмеди и соединиться с двором, более того, они увели с собой нескольких хороших генералов. Двор уже прибыл в Пуатье.

Успокоенная этими успехами Анна Австрийская в конце сентября отдала приказ об отъезде (разве думала она, что покидает Париж на 13 месяцев?).

Для начала двор поехал в Фонтенбло подышать свежим воздухом, потом все отправились в путь под охраной маршала д'Эстре с его четырьмя тысячами солдат, в направлении Монтеро, Жьена и Буржа. Любопытно, что ни раскаявшийся Гонди, ни вечно колеблющийся Гастон, ни умнеющий на глазах парламент не были обеспокоены этим неторопливым путешествием. Из Буржа граф де Паллюо (будущий маршал де Клерамбо) отправился на осаду Монтрона, и все окружающие задавали себе один вопрос: «Займет граф крепость или сравняет с землей круглую горку, похожую на большую кочку?» В конце концов горку решили оставить Конде и его сторонникам, приняв мудрое решение двигаться к старинному, надежному, богатому, религиозному и хорошо защищенному Пуатье, где и обосновались. Из Пуатье королевские войска могли наблюдать за Анжу, где бунтовали, и за Ангумуа, где шли бои. Королевская сторона получила неоценимую помощь трех тысяч солдат графа д'Аркура, вернувшихся из Пикардии (испанцы воспользовались этим и немедленно взяли Дюнкерк), тысячи дворян и крестьян из Ангумуа, завербованных бароном д'Эстиссаком (дядей мятежного Ларошфуко) из Лафорса (в благодарность его сделали маршалом) и — главное — обоих братьев Латур д'Овернь — Буйона, покинувшего Конде и лишившего его лимузенского подкрепления, и Тюренна, наконец-то ставшего верным навсегда (его подтолкнул к сему разумному шагу один важный гугенот, разочарование, долгие размышления и обещание титула принца). Тюренн был самым ценным «приобретением»; он никогда не будет вести себя так безответственно и безумно, как его прежний (и будущий) сообщник-полководец.

Брюль — Пуатье: кардинал

Уже в начале октября королева потребовала, чтобы Мазарини вернулся: ей необходимы были его надежная поддержка, сильная воля и проницательный ум, хотя «услуги» его обходились дорого. Мазарини только этого и ждал, но был слишком хитер (как оказалось — недостаточно), чтобы не понимать, что его возвращение способно объединить разрозненные группы фрондеров: прежних, новых, парламентских, буржуазных, народных, орлеанских, коадъюторских, сумасбродных и легкомысленных. Итак, кардинал решил подождать три месяца, хотя готовиться к отъезду начал уже в конце октября. Для возвращения Мазарини нужны были войска, политическая безопасность, крепости, где он мог бы останавливаться в пути, и много денег, которых ему все время не хватало.