Мазепа

– Мария, ради Бога, успокойся! – сказал Огневик. – Я теперь в таком положении, что не в силах понимать речи твои, постигать твои чувства… Душа моя прильнула к целям друга моего и благодетеля, Палея, и холодна как железо… Доставь мне случай увидеться с ним хотя на минуту, умоляю тебя! После… быть может, я буду в силах чувствовать и понимать что-нибудь…

Мария задумалась. Потом, взглянув быстро на Огневика, сказала:

– Ты увидишь его! Я ни в чем не могу отказать тебе. Пойдем сейчас! Но помни, что или ты должен быть мой, или вместе погибнем!

Огневик не отвечал ни слова. Мария встала, подошла к столику, вынула из ящика кинжал, заткнула за пояс, взяла небольшую скляночку и, показав ее Огневику, сказала с улыбкою:

– Это яд! – Скляночку она положила на грудь, за платье. Потом, накинув на плечи мантию, а на голову черное покрывало, примолвила: – Пойдем! Пусть товарищ твой подождет нас здесь.

Огневик, надев на себя кобеняк и опустив видлогу на голову, вышел за Марией и сказал Москаленку:

– Жди меня здесь, а если до рассвета я не возвращусь, – ступай в Белую Церковь! Там должна быть наша общая могила, под развалинами наших стен!

Мария и Огневик в безмолвии шли по улицам Бердичева. Огневик не спрашивал Марии, куда она ведет его. Он так поражен был всем, случившемся с ним в сие короткое время, что, погруженный в мысли, не обращал внимания на внешние предметы, и тогда только пришел в себя, когда они очутились у подъемного моста, ведущего в монастырь карме-литский.

По сю сторону рва, к мостовому столбу прикреплен был конец цепи с кольцом. Мария дернула за кольцо; внутри каменных ворот раздался звук колокольчика, и из небольшого круглого окошка высунулась голова.

– Кто там? – спросил сторож.

– Нам нужно немедленно видеться с настоятелем монастыря, – сказала Мария. – Позови его!

– Подождите до утра; скоро настанет день, – возразил сторож. – Настоятель почивает по дневных трудах.

– Нам нельзя ждать ни минуты, – отвечала Мария, – дело важное, государственное, и ты отвечаешь головою, если промедлишь хотя одно мгновение!

– Итак, подождите!

Прошло около четверти часа в ожидании, и вдруг цепи заскрипели на колесах, и узкая перекладина, с перилами для пешеходов, опустилась. Калитка отворилась в воротах, и Мария с Огневиком вошли во внутренность крепости. Несколько вооруженных шляхтичей сидели на скамьях, под воротами и спросонья поглядывали на вошедших. Придверник велел им следовать за собою. Взойдя на первый двор, они увидели на крыльце толстого высокого монаха, закрытого капюшоном. Страж подвел их к нему. Это был сам настоятель.

– Кто вы таковы и что за важное дело имеете сообщить мне? – сказал гневно монах, зевая и потягиваясь. – Говорите скорей, мне некогда… – Сильная зевота с ревом прекратила его речь.

Мария быстро взбежала на крыльцо, приблизилась к монаху и сказала ему на ухо:

– Здесь находится пленник Мазепы, Палей. Позвольте моему товарищу повидаться с ним и переговорить наедине, с четверть часа!..

Монах отступил на три шага, протер глаза и уставил их на Марию.

– Кто ты такова и как смеешь просить этого! В своем ли ты уме?

– Кто я такова, для вас это должно быть все равно, преподобный отче, – отвечала Мария, – а что я не сумасшедшая, это может засвидетельствовать вам Рифка…

При сем имени монах встрепенулся и как будто проснулся.

– Говори тише, окаянная женщина! – проворчал он. – Если Рифка изменила мне, черт с ней; я более не хочу знать ее, – примолвил настоятель, – Поди и скажи ей это. Я не смею никого допустить к Палею, без позволения гетмана. Ступай себе с Богом… – Монах хотел уйти. Мария остановила его за руку.

– Вы должны непременно исполнить мое желание, преподобный отче, если дорожите своею честью, местом и даже своим существованием, – сказала она тихо. – В моих руках находятся вещи, принесенные в дар монастырю Сапегою, которые вы подарили Рифке и объявили, что они украдены. Мне известно, что вы на деньги, определенные на подаяние неимущим, выстроили ей дом и содержите ее из доходов монастырских вотчин. Сверх этого, у меня в руках та бумага, которую вы подписали так неосторожно, в пылу страсти, за три года пред сим! Если вы не исполните моей просьбы, завтра же обвинительный акт с доказательствами будет послан к примасу королевства. При этом уведомляю вас для предосторожности, чтоб вы не погубили себя опрометчивостью, задумав покуситься на мою свободу, что все эти вещи и бумаги хранятся в третьих руках и что это третье лицо, непричастное нашей тайне, имеет приказание выслать бумаги к примасу, когда я не возвращусь через два часа. Пыткою же вы не выведаете от меня, у кого хранятся обвинительные акты, потому что вот яд, которым я в одно мгновение прекращу жизнь мою, если вы на что-либо покуситесь… Что бы вы ни затеяли, дело пойдет своим чередом…