Мажарин

После этих слов Марина замерла, чувствуя, что врать все-таки придется. По-видимому, сейчас пойдут именно те вопросы, на которые она отвечать не собиралась.

— Кто тебе Харин? Какая у тебя с ним связь? Какое отношение к тебе имело это ублюдочное дерьмо? Он был твоим любовником?

— Нет. Он не был моим любовником. Мой любовник — это ты, потому что от слова «любовь». А он… он ублюдочное дерьмо.

Мажарин посмотрел на нее с новым, прилившим интересом.

Марина ждала еще вопросов, но он внезапно смягчился, отступил:

— Запри за мной дверь, — и ушел.

Ушел, оставив ее со странным ощущением. Голова гудела тупой болью, измученная душа требовала покоя. Хоть немного, хоть на короткое время забыться и ни о чем не думать.

Всё смешалось. Прошлое и настоящее. Всё спуталось. О чем можно говорить, о чем нельзя, не различала уже.

* * *

— Ты дома? Я заеду, привезу, что ты просил, — торопливо сообщил по телефону Витя.

— Я не дома. А ты где сейчас? — уточнил Мажарин, тайно удивляясь быстроте, с которой сработал друг.

Выйдя утром от Марины, сразу позвонил ему и попросил достать архив из Склифосовского.

Все документы, какие только есть на Стэльмах. Если они там вообще есть…

— На Сретенке еще.

— Давай в «Шотландскую клетку», я рядом.

— Отлично. Я как раз с утра голодный.

— Через пятнадцать минут буду, — чувствовал легкий нервный озноб, понимая, что новости будут далеко не радостные.

Конечно, Витя не удержался и напомнил Мажарину, как плохо для него всё закончилось прошлый раз, но просьбу выполнить согласился. И не первую подобную просьбу. Он уже Савину по гроб жизни должен за его отзывчивость.

С чего начинать поиски, долго раздумывать не пришлось: была какая-то болезнь и была какая-то подруга из Склифа. Только совсем безмозглый не сведет эти факты вместе. Найти информацию для Витьки не проблема, особенно, если знать, где искать. Это как раз его профиль — он в Информационном Центре МВД работает.

К ресторану Мажарин подъехал первым. Заняв маленький двухместный столик в дальнем конце зала, предупредил официанта, что будет не один, и заказал кофе. Есть не хотел, аппетита не было.

Савин пришел через пять минут, уставший после трудового дня, но бодрый от новостей.

— Привет. Как день прошел?

— Витя, ты меня к чему-то подготовить хочешь? — снисходительно улыбнулся.

Друг смутился и громко вздохнул.

— Там п*здец… — произнес беззвучно, одними губами, и, отказавшись от мысли придумать какое-то вступление, отдал Сергею папку, которую принес с собой.

— Я и не сомневался.

— Ты на даты посмотри.

— Вижу.

Со стороны казалось, что Мажарин листал полученные документы равнодушно, не вникая в написанное. Только румянец, поднимающийся снизу и багрово заливший шею и лицо, выдавал его чувства.

Витя хотел сказать что-то еще, уже сделал вдох, но осекся, столкнувшись с мажаринским взглядом. Этот взгляд, казалось, откинул его от стола, заставив молчать.

Савин и смолчал. Это действительно лучше, чем говорить ободрительные глупости. Не хотел бы он быть сейчас на месте друга. Не дурак же, понимал прекрасно, что из-за Маринки тогда всё случилось, она в этом замешана. Сначала Серёга ее искал, потом пришлось искать самого Серёгу.

Нашли. Успели. Трое суток он пролежал в реанимации, не приходя в сознание. Не знали, выживет ли. Потом дышать учился самостоятельно, ходить. Операции, лекарства. Долгая реабилитация. И всё из-за бабы!

Семь лет прошло, наладилось, забылось вроде и вот снова: «Витя, найди…». Не хотел, честно говоря, искать ее, язык прикусывал, чтобы что-нибудь резкое не сказать, потому что до сих пор помнил то время, те страшные дни. Будто вчера мотался в больницу, в палате рядом с ним сидел, когда он даже говорить не мог. А этой стерве хоть быть что, она даже не появилась, где ее носило, непонятно. Теперь понятно: где носило и что не стерва.

Глядя на Мажарина, Савин снова задумался, высказать ли крутящуюся в голове мысль или остановиться на сказанном.

— Ты только не обижайся, я прямо скажу, — все-таки решился, у него тоже накипело, Серёга ему не чужой. — Но я, блин, правда рад, что всё так вышло… что Маринка не лярва какая-то, которая тебя тогда вот так кинула… ей тоже совсем не сладко было…

Мажарин дернулся, чуть отъехав вместе со стулом от края стола.

— Не сладко? Мне даже удавить за всё это некого, понимаешь? — сказал не громко, но так, что Савин похолодел. — Что они с ней сделали… со мной… Думаешь, я радовался, когда они подохли? Нет. Потому что легко умерли. Теперь понимаю, что слишком легко. Они не так подохнуть должны. Я тебе даже словами не могу описать, что бы я с ними сделал… даже высказать не могу, — говорил тихо. Тяжело выдыхая слова и оглушая взглядом, блестящим, яростно-отчаянным.

Витя кивнул. Смутное он имел представление обо всей ситуации, Серёга почти ничего не рассказал, но сейчас не время задавать вопросы, проясняя неточности понимания. Надо дать ему выговориться. Просто выговориться. Может, легче станет.