Мажарин

— Угу, — кивнул мальчик, уплетая суп.

— Тимофей у нас скромный мальчик, сами не знаем, правда, в кого, — засмеялась Людмила Захаровна.

— Люд, сколько ты нас голодом будешь морить? — поторопил жену Евгений Семенович.

— Все уже, все, накрываю!

— Давайте я помогу, — предложила Марина, поднимаясь из-за стола.

— Нет-нет, сиди, я сама, — уверенно отказалась Людмила Захаровна, кладя руку на ее плечо и снова прижимая гостью к стулу.

Ужин, как показалось Марине, прошел быстро. Наверное, потому что она была очень голодна — ничего ж практически с утра не ела. Поэтому только еда и запомнилась: невероятно нежный бефстроганов, сельдь под шубой, запеченные в духовке овощи, пирог с капустой и цыпленок табака с невероятно хрустящей корочкой. Остальное словно протекло мимо. Она, как и внуки

Людмилы Захаровны, только ела, а в разговорах лишь поддакивала или качала головой.

Уложить детей сразу после ужина, конечно, не удалось — им тоже хотелось и внимания, и общения. Все перебрались в гостиную: Мажарин и

Евгений Семенович с коньяком, Марина и Людмила Захаровна с чаем.

Ветер за окном бесился. Дождь разошелся, постепенно превратившись в град.

Периодически стекла трещали и звенели — как будто кто-то горстями кидал в них мерзлые горошины. Деревья роптали, возмущенно гудя. Все оживилось звуками.

Стук, вой, грохот, скрип, словно стон…

Наблюдая за дьявольским ненастьем, Марина нависла над подоконником.

Мальчишки, повторяя за ней, тоже прилипли к окнам, но вскоре потеряли интерес. Небо было совершенно черным, свет фонарей рябил от дождя и града — ничего особо не разглядишь.

— Ребят, пойдемте спать, пора, поздно уже, — строже и громче сказала Людмила Захаровна.

Внуки, пытаясь протестовать, все же поплелись за бабушкой. Марина, глядя на них, улыбнулась.

Дети — маленькие, странные, пока чуждые ей существа. Жизнерадостные, они не попадают под влияние природы, их еще не одолевает меланхоличное настроение, не разъедает неопределенная унылая тоска. Не боятся они перспектив и планов. Пообщавшись с ними, невольно задумаешься, может, стремление взрослых искать причины неудач в прошлом — это лишь попытка оправдать собственное бездарное существование в настоящем? А дети счастливы. Тем простым счастьем, которое взрослым почему-то очень сложно найти, но очень просто потерять.

Марина подняла книжки-раскраски, валяющиеся на полу, и бросила их на журнальный столик. Нестерпимо захотелось вдруг разрисовать свою жизнь, раскрасить яркими цветами так же, как маленький Тимошка раскрасил свои картинки.

Жить захотелось, радоваться, и, подобно детям, не замечать ничего, что могло быть хоть как-то омрачить эту радость. Стереть бы из жизни все лишнее, ненужное и неуместное.

Большие настенные часы, висящие над камином, удивляли временем — уже за полночь. Там же, над камином на полке, стояли рамки с семейными фотографиями. Не сдержав любопытства, Марина подошла, чтобы рассмотреть их поближе.

Узнала тетю Люду и дядю Женю. На первом фото они моложе, Евгений Семенович какой-то необычно строгий, а Людмила Захаровна наоборот — веселая раскрасневшаяся, прижимается к нему, держа под руку. Вот и Алексей с женой — свадебная съемка, красиво все и помпезно. Вот снова Лешка, уже с детьми. И снова он — сидит на берегу озера, согнув колени и сложив на них сцепленные руки. Обернувшись, через плечо смотрит в камеру. Щурится от солнца и улыбается, лицо еще юное, узкое. Рядом парень — в той же позе, что и Леша. Оба они без футболок, с голыми спинами.

Евгений Семенович за чем-то пошел на кухню, Марина стянула с полки фотографию и подошла к Сергею.

— Мажарин это ты, — уверенно постучала пальцем по стеклу.

— Нет, — засмеялся он, отпираясь.

— Это стопроцентно ты. Я знаю.

— Откуда знаешь? Я сам себя не узнаю.

— Зато я узнаю. Я тебя по спине узнала. Это твоя спина. Мажарин, я тебя даже по затылку, если надо, узнаю.

Сергей засмеялся и потянул руку, будто хотел задрать на ней футболку. Маринка шикнула и отошла. Вернув фото на место, она посмотрела на другое. Эта фотография ее особенно заинтересовала. Довольно старый снимок, на котором семья: мужчина, женщина и мальчишка. Кто этот мальчишка, она, разумеется, сразу поняла. Мажарин. Улыбается и слегка морщит нос.

Наверное, рядом с ним — погибшие родители. Захотелось глянуть на фото поближе, но у Марины не хватило смелости взять его в руки.

— Узнаешь своего? — спросила подошедшая Людмила Захаровна.

— Конечно, — добросердечно улыбнулась Марина, но внутри почему-то вздрогнула.

Тетя Люда взяла с полки фотографию и протерла ладонью рамку, словно стирая с нее пыль.

— Братик мой… и Галочка… так страшно и неожиданно все случилось, раз — и нет людей… на ровном месте.

— Да, — уважительно понизив голос, согласилась Марина.

— Надо в церковь сходить свечки поставить. Сходим?

— Конечно.

— А Серега у нас не меняется, такой же — все ржет и ржет, — засмеялась тетя Люда. — Серега, а ты жениться собираешься или голову Маринке дуришь?

Мажарин нахмурился и кивнул:

— Собираюсь.

— И когда?

— Как вернемся в Москву, так и подадим заявление.

— Вот и правильно. Чего тянуть? Надо жениться и детишек заводить.