Мажор

— …нулась?!! — взревел я, резко стряхивая ее руку с своей.

Эта… слов нет… что?! Возомнила себя кем?! Позариться на ее мослы?! Да на ее впуклости только…

Несколько секунд я хватал ртом воздух, пока она не скрылась в толпе учеников.

Отличный день! Отличная перемена!

Все еще кипя от негодования, я ни за что ни про что гавкнул на Сашку, собирающегося отпустить какой-то ехидный комментарий, злобным взглядом развернул пару одноклассниц, желавших к нам присоединиться. Это надо же!!! Вот уж прав был Меньщиков! Цветочек, итить его, аленький!!!

Злиться я злился, но огромные серые несчастные глаза не отпускали. Свистнув через пару уроков Санчоса — одного из местных подлипал, учившегося на год младше, поручил ему собрать информацию. Дура-дурой, но стать виновным в чьем-то самоубийстве, а девчонка выглядела так, словно эти догадки могли оказаться недалеки от истины, не хотелось. Репутация у нас с отцом была неоднозначная.

— Там, все плохо, Кабан, — «Петя-Пятачок» в старших классах незаметно трансформировалось в «Кабан» и намертво прилипло ко мне, исключение составлял только Сашка со своим «мин херц», — Мать у ней в Екатеринодаре в больнице, брат — наш ровесник — в кадетском корпусе, она уже с месяц одна живет, а подошла пора за дом платить. И, главное — взнос, сука, последний, а не внесешь — дом отберут. Приставы уже на низком старте. И, сука, все всё понимают, а помочь никто не может, — почти сплюнул он последнюю фразу.

Санчос сам был из бедной семьи, поэтому Машкины проблемы принял близко к сердцу.

— Когда ей взнос платить? Мать-то не отпустят к тому времени? — Машкина мать все-таки взрослый человек, должна была подготовиться.

— Мать выпишут, дай бог, через месяц, у ней что-то серьезное. И, сука, наверняка все их накопления больница съест, знаешь же порядок цен! А платить послезавтра.

— Н-да… а офицерское собрание, касса взаимопомощи там?.. она же капитанская дочка?

— Будь здесь мать — могла бы обратиться, а Машка… — Он с досадой дернулся, — Отцовские друзья вместе с ним полегли, новых офицеров она скорее всего не знает, а у них своих забот хватает. Где-то перехватить, опять же, мала еще, никто ей таких денег не даст.

— Ясно…

Что делать — непонятно. Вариант первый, самый простой — дать денег. Тогда сразу вопрос — а с чего бы? Кто мне эта Машка? Вот обратись ко мне тот же Санчос — ну, может и не все пятьсот, но дал бы. Санчос — человек полезный, в друзья не набивается, место знает. Свою пятерку сегодня честно заработал.

Посеребренная монета сверкнула в воздухе и скрылась, ловко подхваченная мальчишеской рукой.

Дать взаймы? А чем она отдавать будет? Не тем же, чем предложила! Мне — только свистни — такие девки на зов сбегутся! И обойдутся гораздо дешевле.

Попробовать помочь через отца? Ну, допустим, через какой-то его фонд можно было бы попытаться. Только где гарантия, что завтра не набежит сто таких Машек? И эти сто, получив от ворот поворот, они же искренне проклинать нас будут и новые слухи распускать. Да и Машке тогда здесь не жить: это по всей империи мой отец — великий артефактор и изобретатель, а в нашем маленьком городке он, прежде всего, растлитель малолетних, к нам даже ни одна местная женщина в прислуги до сих пор не идет. И плевать всем, что он на той студентке женился, что жили они много лет душа в душу. Пустобрехи только после гибели матери немного угомонились, когда увидели, как он переменился. В общем, гнилой это вариант.

И что тогда остается?

Вот если бы она могла заработать…

— Не знаешь, руки у нее тем концом приделаны? — спросил у терпеливо ожидающего Санчоса.

— В смысле?

— Шить-вышивать умеет?

Давно уже была одна задумка, а теперь и отца удивить хотелось, но все упиралось в умение вышивать. Аглая, она с иглами немного не то творила, а тех одноклассниц и девушек, с которыми я водился, белошвейками никак назвать нельзя было, мы их для другого звали.

— Умеет, ее поделки на последней ярмарке влёт разошлись, — уверенно ответил мальчишка. Чем был ценен Санчос, так это тем, что если брался узнавать информацию, то делал это основательно.

— Залови-ка ты мне ее после уроков, — на вопрос в глазах девятиклассника решил пояснить, — Работу ей предложу.

— Сюда же? — подросток окинул взглядом пустой класс, где мы с ним расположились.

— Ну, давай сюда, — и еще одна монета поменяла хозяина.

Судя по помятому виду Санчоса и растрепанному Машки, процесс залавливания они оба поняли как-то не так. При виде меня девчонка сжалась, но попытки вырваться из класса прекратила, скукожившись, как воробей, за партой.

— Кабан, с тебя еще пятак как минимум, это не девка, это фурия какая-то! — возмутился проныра, потирая расцарапанную щеку.

— Петр Петрович, вы все же решились? — дрожащим голоском спросила моя персональная катастрофа.

— Брысь! — Сашка Панин, он же Санчо Панса, он же Санчос, получив очередную монету (всего рубль, больше — перебьется, я не виноват в его неумении объяснять), деликатно прикрыл дверь со стороны коридора.