Мажор

— Нда!.. — свет стоящего в конце улицы фонаря в канаву сквозь туман почти не добирался, но и так было понятно, что видок у меня тот еще. Холодная грязная вода текла с волос за шиворот, да и пока лежал, ее под куртку набралось немало. Джинсы на жопе промокли насквозь, трусы тоже, и через пояс похоже еще черпнул, и теперь жижа текла меж ягодиц, создавая впечатление, что я жидко обделался. Идти в таком прикиде домой — верный пересмотр нашего с отцом соглашения. Он еще как-то мирился с моими загулами, а пьяным на глаза ему я старался не попадаться, но такое происшествие без внимания с его стороны точно не останется! И хваленый платок-очиститель тут, пожалуй, бесполезен.

Кстати! Потянувшись за чистящим артефактом, оного на привычном месте не обнаружил, а перед глазами как наяву встала сцена: вот Сашок вытирает брюки, вот, складывает аккуратно платок по стрелочкам — только в таком положении он заряжался, а вот… я отворачиваюсь, отвлекшись на шум, а он вороватым жестом складывает его себе в карман! И ведь если напомню завтра, то скажет, что машинально!

Дуреха-катастрофа выглядела немногим лучше меня. Пусть в саму лужу она не упала, но путешествие по склону обрыва и для нее не прошло бесследно: подол платья порван, измазан землей и травой, на одном гольфе не хватало завязочки с помпошкой, на рукаве куртки в районе локтя зияла прореха. Девчонка, оглядывая себя, шмыгала носом.

— Не реви! — прикрикнул я на нее, не желая иметь дело с женскими слезами, грозившими вот-вот политься потоком, — Считай, сегодня дважды со смертью разминулась. Один раз, когда я свернул, а один раз, когда поймал. Оба раза могла шею свернуть.

— Ты тоже, — тихо произнесла она. То ли узнала, то ли просто поняла, что я ее немногим старше, но хоть выкать перестала.

— Я? Вряд ли. Давай выбираться отсюда.

Чуть дальше от нас обрывистый склон становился более пологим, и мы, пыхтя (она) и ругаясь (я), вылезли обратно на дорогу. Учитывая, что кроме байка, мне приходилось постоянно подталкивать это несчастье, то к концу восхождения о хмеле напоминало только несвежее дыхание. На кромке дорожного полотна остановился перевести дух и с ужасом заметил, что туман, подхваченный утренним ветерком, постепенно редеет. Ёпта! Как же все одно к одному-то складывается! Под прикрытием тумана я еще мог рискнуть вернуться в таком виде домой, но если он уже здесь в низине расходится, то в нашем квартале, стоящем значительно выше, наверняка уже не скроет! И даже если дядька Раф с Николаем промолчат, то любопытные соседи точно не пропустят такое событие и доложат отцу, еще и приукрасив детали — на нашей улице сплошь жили кумушки, которых хлебом ни корми, а дай только сунуть нос в жизнь других! И вставали они обычно рано-рано, нет чтоб поспать подольше!

Брошенный велосипед валялся на обочине. Из опрокинутой банки, стоявшей раньше в корзине у руля, на землю натекла приличная лужица молока, которое нагло лакала приблудившаяся кошка. Девчонка при виде этой картины опять собралась реветь.

Дура! За одно утро дважды чуть не попрощалась с жизнью, а собиралась устроить трагедию из-за пары литров молока!

— На! — выгреб из кармана мелочь и протянул плаксе, — Купишь еще.

— Ты что?! — отпрянула она.

— Из-за меня же, — мотнул головой на причину слез и брезгливо поморщился, когда грязные пряди хлестнули по лицу.

— Пойдем ко мне, отмоешься хоть немного, — произнесла она, затравленно глядя на протянутые монеты.

А это мысль! Ухватил девчонку за руку, насильно вложил в холодную перепачканную ладошку деньги и скомандовал:

— Веди!

Ехать оказалось недалеко — буквально три дома. Запустив меня в еще теплую со вчерашнего вечера баню, девчонка исчезла, пропищав, что скоро вернется. И на фига она мне? Спинку потереть, что ли? Но вскоре забыл обо всем, добравшись до теплой воды. Кайф!!! На отходняке, да еще пока двигался, не замечал, как продрог, а тут разом застучали зубы, и с ног до головы покрылся мурашками.

На приведение себя в порядок потратил все остатки из нагретого бака, домываться и полоскать одежду пришлось в холодной воде. Кожаную куртку, как мог, оттер хотя бы снаружи, рубашку теперь только на выкид — жижа оказалась на редкость стиркоустойчивой, но добраться до дому — сойдет. Зато ткань на сорочке воду не задерживала, и достаточно было пары энергичных встряхиваний, чтобы она стала почти сухой. Открытым остался вопрос с джинсами. Полоскание в трех тазах им мало помогло, разве что грязь теперь не концентрировалась на задней части, а равномерно распределилась по всей поверхности. И, разумеется, сколько их ни выжимал, с них по-прежнему продолжала капать вода.