Мажор

— Искали тебя, искали тех, кто это сделал. Ты уж прости, но мы все на пепелище посмотреть сбегали, там, по-моему, весь Николаевск побывал, — дернул плечом, чужое досужее любопытство неприятно кольнуло, — Хоронили Петра Исаевича в закрытом гробу, положили рядом с женой, мамой твоей. Ты не думай! — поспешил он меня заверить, — Вершинин все по высшему разряду организовал! Даже от императора представитель был! Речи, венки, прощальный салют… Всем городом провожали, а уж школа наша, наверное, всем составом присутствовала. За тебя очень переживали…

— Нашли?

— Кого?.. А, понял. Не знаю. Я ведь вскоре уехал сюда — университет, экзамены, учеба. Отца тоже той осенью перевели, родители теперь в Нарве, с Николаевском связей не осталось. Кстати, Санчос же здесь! Его можно спросить! Он нынче на первый курс поступил, ему, оказывается, от фонда твоего отца приглашение на учебу пришло! Молодец парень! Не упустил шанс!

— Санчос?!

— Он самый! Надо будет с ним пересечься, он, может, больше знает!

В кафе просидели полдня, никак не могли наговориться, но внезапно понял, что рассказывать о себе отвык. Врать другу не хотелось, впутывать в свои дела тоже, на вопросы отделывался корабельными байками, создавая впечатление, что все полтора года пропутешествовал. Сам не знаю почему. Даже близким знакомством с Пустынным Ужасом не похвастался, а ведь Санька был из тех немногих людей, что оценил бы.

Из всей нашей компании в столицу переехали кроме Меньщикова и Панина еще двое, трое поступили в московскую военную академию, решив пойти по стопам родителей, другие остались в Николаевске. С Сашкой договорились на новую встречу в выходные, друг обещал подтянуть остальных товарищей. Увидеть их и хотелось и нет, пока сидел, слушая вываливаемые старым приятелем новости, пришло осознание: мы больше не друзья, а именно приятели. Пути разошлись, с высоты полученного жизненного опыта переживания Сашки по поводу учебы, гулянок и местных недоступных красавиц казались страшно детскими. Наверняка и Ромка с Димкой покажутся мне такими же беззаботными детьми, ноющими из-за пустяков. Из всех николаевцев я бы с удовольствием повидался с Санчосом, но вряд ли Меньщиков его позовет с собой — с деньгами у Панина всегда было негусто, и, сомневаюсь, что стипендия отцовского фонда дает разгуляться.

Умнику на работу потребовалось одиннадцать дней, вновь в «Пиве и рульке» он появился на двенадцатый, когда я уже начал волноваться.

— Интересную задачку ты мне подкинул. Итак, Солнцевы. Историческая справка здесь, — он протянул мне несколько страниц, расписанных убористым почерком, — Но тебя, как я понимаю, интересуют настоящее.

— Так точно, — подтвердил я.

— Нынешний глава семьи Георгий Михайлович Солнцев. Пятьдесят два года, родился под Калугой в родовом имении. Была еще сестра, намного его младше, в свое время с громким скандалом вышла замуж за известного артефактора — Петра Исаевича Романова. Погибла в автомобильной аварии семь лет назад, остался сын Петр Петрович Романов. Пропал без вести примерно полтора года назад, тогда же погиб Романов-старший. Предположительно, было нападение на их жилище в Николаевске, это под Екатеринодаром, виновники до сих пор не найдены. В эту сторону я глубоко не копал, следствие засекречено, если интересует — подниму связи, но это уже другая сумма будет… — Умник вопросительно посмотрел на меня.

— Интересует, ознакомиться не откажусь, детали обговорим потом. Что по самим Солнцевым?

— Георгий Михайлович осиротел рано, отец — Михаил Андреевич — скоропостижно скончался, едва наследнику исполнилось восемнадцать. Мать умерла еще раньше родами младшей сестры. С матерью все прозрачно: возраст, неправильное предлежание плода, преждевременные роды застали в дороге, ожидали несколько позже, ни одного грамотного медика вокруг, истекла кровью. А вот с отцом князя темная история, ходили слухи, что тайного советника упокоили по заказу неких сил. Интересует?

— Не очень! — отмел я. Углубляться в темные дела рода Солнцевых я не собирался.