Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)

Янка тоже умела петь, но делала это нечасто. Егор слышал ее пение всего-то пару раз, на школьных мероприятиях. Если бы она занималась вокалом, то добилась бы успеха. Но денег на это дорогое удовольствие у ее матери попросту не было.

Гости уехали поздно. Похоже, они остались довольны тем, как их приняли. Егору они показались добрыми и порядочными людьми. Хоть тут Ульяне повезло. Она богата, и может вполне счастливо выйти замуж.

— Всем спасибо за работу! — объявил Егор крепостным.

Совсем так же, как благодарил работников после банкета. Только тут еще добавил:

— Ульяна Дмитриевна велела распределить все, что осталось из еды, между вами. У кого есть семья, берите и на них. Детям сладости обязательно передайте. Софья, присмотришь, чтобы никого не обделили?

— А как же, Егор Лексеич! — обрадованно ответила она. — А вы как же? Ничего не возьмете? Хоть поужинайте! С утра же маковой росинки во рту не держали.

— Не хочу ничего, — отказался Егор. — И аппетита нет, так устал.

— Да я вам тогда оставлю! — не сдавалась Софья.

«Вот на ком жениться надо, коли тут жить, — подумал Егор. — Хозяйственная. Работящая».

— Не оставляй. Гостинец отправь родителям в деревню. А мне разве что… торта кусочек дай попробовать. Уж больно интересно, что за императорский…

А где он еще местный медовик попробует? Да еще приготовленный Ульяной. Сравнить же хочется!

Егор оказался прав. Торт, невероятно вкусный, таял во рту. И все же это был тот самый медовик. Бабушкин.

От воспоминаний защемило в груди. Почему, чтобы вернуться, надо стать предателем?! А, может, плюнуть… и соблазнить Ульяну…

— Вкусно? — услышал он рядом знакомый голос.

Увлекшись тортом, он не заметил, как на кухне появилась хозяйка дома.

— Очень, — честно признался Егор.

Она улыбнулась ему, сердце замерло… и пустилось в бешеный пляс.

Всего-то от улыбки!

— Благодарю вас всех за чудесную работу! — сказала Ульяна дворовым. — Егор Алексеевич, вам особенно. Вот, примите от меня подарок.

Она протянула ошеломленному Егору мешочек. Похоже, внутри лежали деньги.

— А это всем остальным. — Ульяна отдала ему еще один мешочек, потяжелее. — Раздайте всем. Только всем-всем, хорошо? И конюхам, и садовникам… Всем.

— Я вас понял, Ульяна Дмитриевна, — поклонился ей Егор. — Непременно все сделаю.

В мешочке для дворовых лежала горсть серебряных монет — полтинников. Едва Ульяна ушла, Егор сделал, как она просила.

В своем «подарке» он нашел десять рублей. Неслыханное богатство. Но и их он раздал: Софье, старшей горничной, старшему конюху и прочим… старшим.

— А вы ж от как? — удивилась Софья.

Она заметила, что Егор ничего себе не оставил.

Как объяснить крепостной, что эти деньги — как кость в горле? Почему-то именно эти… подаренные за искреннее желание не подвести хозяйку, сделать все так, чтобы ей понравилось.

— А я в будущее вложил, — подмигнул Егор Софье. — Подмасливаю вас, чтобы слушались.

— Ой, скажете тоже! — отмахнулась она. И тут же испуганно посмотрела на Егора. — Ой, батюшки… Я ж запамятовала! Егор Лексеич, не прогневайтесь…

— Хватит уже монстра из меня делать, — поморщился Егор. — В такой суете не мудрено имя свое забыть.

— Не серчайте, не серчайте, — затараторила Софья. — Я сейчас.

Она сбегала куда-то, быстро вернулась — и протянула Егору потрепанный сложенный вчетверо листок.

— Это что?

— Василек просил передать. А я запамятовала! Он сказал, Егору Лексеичу лично.

Василя Егор отпустил на несколько дней в деревню, к родителям. А тот не забыл о разговоре, прислал ему обещанную карту сокровищ.

[1] Есть история, рассказывающая о том, что императорский медовый торт изобрел французский кондитер для Елизаветы Алексеевны, супруги императора Александра I. Оригинальный рецепт не сохранился, однако утверждают, что он дошел до нас практически в неизмененном виде. Торт был очень популярен среди дворянства в 19 веке.

Глава тридцать пятая, в которой героиня испытывает странные чувства

На следующий день после приема Ульяна проснулась поздно, и завтракала в одиночестве. Лев обещался навестить ее вечером, Жорж опять куда-то уехал, а тетушка Марфа дремала на веранде, не выпуская из рук пяльцев. Удобнее случая, чтобы переговорить с Егором, и не придумать.

Допив чай, Ульяна спросила у Машеньки, где управляющий.

— Где-то на заднем дворе, — сказала она. — Сюда позвать?

— Нет, я сама его поищу, — ответила Ульяна.

Вести разговор в доме не хотелось — или тетушка Марфа проснется, или слуги подслушают. А тема все же деликатная.

Егор о чем-то яростно спорил с мужиком, рядом с телегой, груженной мешками. Ульяна остановилась неподалеку, терпеливо дожидаясь, когда Егор освободиться, но кто-то из дворовых окликнул его раньше.

— Егор Лексеич! Егор Лексеич! Барыня вас дожидаются.

Ульяна недовольно поморщилась. Во-первых, она не хотела мешать, управляющий явно не лясы точил. Во-вторых, ей не нравилось, когда ее называли барыней, просила обращаться по имени-отчеству, но дворовые так и твердили по привычке: барыня, да барыня.

Егор тут же оглянулся и, заметив Ульяну, вежливо ей поклонился.