Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)

Егор исправно занимался хозяйством, а в свободное время, что выпадало редко, откровенно хандрил. Вскоре после похорон Жоржа начались приготовления к свадьбе, и тосковать стало некогда. Егор твердо решил, что не будет выполнять работу спустя рукава. В конце концов, Ульяна никому не выдала его тайны, не сдала в сумасшедший дом. Он мог отблагодарить ее только тем, что хорошо выполнял свои обязанности.

За заботами промелькнуло лето. Урожаем, заготовками и дождями запомнилась осень. Православное Рождество Егор впервые в жизни встретил до наступления Нового года, а не после, ведь Россия еще жила по юлианскому календарю.

К Рождеству дед прислал из Москвы подарки: открытку, коробку с фигурными пряниками и несколько мандаринов. Сладости и фрукты Егор отдал детям, жившим в Стожарах. Его мандаринами сложно удивить, а тут они только входили в моду, слыли диковинным угощением даже среди знати.

Егор тоже загодя отправил деду подарок — теплую шубу из беличьего меха. Все же, как ни крути, единственный родственник. Кто еще о нем позаботится?

«Мне еще повезло, — уговаривал себя Егор, когда тоска по родному дому становилась особенно невыносимой. — Сыт, обут, одет. Деньги водятся. Хозяйка добрая…»

Но все чаще видел он сны: дедушку в любимом кресле, с газетой или книгой в руках, бабушку за круглым кухонным столом, с чашкой из знаменитого сервиза «Кобальтовая сетка». А то и Янку — румяную, с блестящими глазами и сладкими губами. В ее взгляде не было прежней ненависти, а только грусть.

«Вернись… — шептала она. — Егорушка, пожалуйста, вернись…»

А он и рад бы послушаться, да не знал, как. Не к ведунье же идти! Она — старая обманщица, да и только.

На венчании Ульяны и Льва Егор присутствовал исключительно из вежливости. Лев лично пригласил его, сказал, что им с Ульяной будет приятно.

— А после вещи собирать? — вздохнул Егор.

— Зачем? — Лев притворился, что не понял его.

— Не знаю. В деревню? — предположил Егор. — Куда вы меня отправите?

— Глупости, — сказал Лев. — Мы с Ульяной будем жить у меня, а Стожарам нужен управляющий. Или ты сам хочешь уехать?

— Хотел бы, да далеко то место, куда мне нужно, — ответил Егор.

— Впрочем, Ульяна всем бумаги выправит, вольные, — продолжил Лев. — И предложит работу, за деньги. Кто хочет остаться — останется, а кто нет — неволить не будем. Поступай, как знаешь. Однако… Полагаю, нам с Ульяной будет спокойнее, если хозяйство в Стожарах останется на тебе.

И все же Егор еще не решил, что делать. Вспомнить бы еще, что дед рассказывал о Старшовых! Ведь он точно знал, остался ли их предок рядом с Громовыми или обустроился где-то в Москве. В одном Егор был уверен: квартира, где он жили с дедушкой и бабушкой, находилась в бывшем доходном доме, что принадлежал их предку. Но позже, перед революцией. Может, это будет сын Егора? Или даже внук?

Гуляли в Стожарах на славу: пир горой, вино рекой, шум, песни и пляски во славу молодых. И ничего, что жених и невеста не здесь. Пили за их здоровье исправно. Собрались крестьяне из всех близлежащих деревень.

И бабка Устинья пришла.

Егор увидел ее издали, но не подошел. Зачем? Одно расстройство. Да и некогда ему. За всем нужно уследить: чтобы еды и питья вдоволь, чтобы не подрался никто, чтобы подарки всем достались.

Бабка Устинья сама его нашла. После, когда старики разошлись по домам, а молодежь грелась у костров и пела песни. Егор присел на лавку за опустевшим столом, чтобы передохнуть.

— Ну что, милок, не справился с заданием? — спросила бабка Устинья, пристраиваясь рядом.

— Не захотел, — ответил Егор коротко.

— Чего-сь не захотел?

— Справляться не захотел, — терпеливо пояснил он. — Ломать жизнь Ульяне не захотел. Признаваться в любви нелюбимой не захотел. Выбирайте любой ответ, любой верным будет.

— А что ж, не мила тебе Ульяна? — вроде бы удивилась бабка Устинья.

— Не мила, — твердо сказал Егор. — Янку я люблю. Она моя истинная любовь.

— Понял все-таки… — протянула бабка Устинья. — А я в тебя не верила. Думала, польстишься на богатства княжны.

— Если у вас все, я, пожалуй, пойду. — Егор поднялся. — Дел еще много.

— А ты не спеши, милок. — Бабка Устинья схватила его за рукав. — Сядь от, поговорим.

— О чем? — устало поинтересовался он, опускаясь обратно на лавку.

— Прав ты, касатик. Поцелуй истинной любви может подарить тебе только та, другая… — вздохнула бабка Устинья. — Я те больше скажу, это вот-вот случится. И тогда ты вернешься туда, откуда пришел.

— Вернусь? — Егор горько усмехнулся. — Хватит, бабушка. Я в сказки не верю.

— Пять минут у тебя, — сказала бабка Устинья. — Попрощаться ни с кем не хочешь?

— Попрощаться? — Егор нахмурился. — Вы серьезно?

— Серьезней некуда.

— Погодите… А как же… А тут я исчезну?

— Нет, конечно. Настоящий хозяин этого тела вернется.

— Но он же… Все же поймут, что он — не я! И как же он…

В голове у Егора зашумело, как обычно, когда он пытался представить все эти перемещения души в одном теле.